В своих материалах мы не раз касались темы влияния на Кыргызстан российского империализма, который сегодня проявил себя во всей красе, развязав кровопролитную войну в Украине. И неизменно эти материалы становились объектом критики со стороны как агентов российского влияния в нашей стране (и прямых, и просто взращённых пропагандой), так и со стороны значительной части российских левых, которые упорно отрицали империалистический характер внешней политики РФ. 

Сегодня, после начала войны, вопрос о том, является ли Россия империалистом или нет, можно считать решенным окончательно. Однако российский империализм по-прежнему нуждается в описании и критическом осмыслении, которое будет иметь огромную важность для Кыргызстана, поскольку наша страна прочно входит в сферу интересов РФ. И материалы на эту тему начинают появляться. Один из наиболее исчерпывающих подготовил российский авторский коллектив «Жестяной барабан», с которым мы предлагаем вам ознакомиться.

Редакция КЫРГСОЦ

---

Словом «империализм» бросаются направо и налево. Либералы видят исключительно российский империализм, указывая на захватническую войну, которую РФ ведет против Украины. «Левые», ссылаясь кто на Ленина, кто на Валлерстайна, напротив, утверждают, что РФ является периферийным государством, вынужденным защищаться от настоящих империалистов – стран Запада, главных бенефициаров современной мировой капиталистической системы. 

Однако обе эти позиции не являются верными.

История вопроса

Впервые термин «империализм» ввел в научный оборот Джон Гобсон. Работая корреспондентом в Южной Африке, он своими глазами наблюдал за войной, развязанной воротилами лондонского Сити, ради приумножения своих капиталов. Вернувшись в Великобританию, он написал книгу «Война в Южной Африке» (1900), а чуть позже обобщил свои взгляды в знаменитой работе «Империализм» (1902). Гобсон определяет империализм как территориальную экспансию. По мнению автора, сама по себе экспансия не несет никакого ущерба, но если ее осуществляют финансисты, одержимые личной выгодой, то она становится опасным явлением, от которой выигрывают лишь паразитические слои населения. Убежденный либерал Гобсон был не против «разумного империализма», при котором «высшие расы воспитывали бы низшие и выводили бы их из состояния детства», но анализируя последствия реально существовавшего империализма, он указывал на то, что благие идеи расходятся с действительностью. Вместо прогресса, цивилизации и просвещения, белые приносят в колонии угнетение, эксплуатацию и варварство.

Идеи Гобсона повлияли на многих марксистских теоретиков. Роза Люксембург, например, дополнила схемы воспроизводства Маркса, включив в них некапиталистический сектор. Таким образом, капитализм, по ее мнению, сформировался как открытая система, стремящаяся к захвату новых территорий. Впоследствии эту идею разовьют представители мир-системного анализа, предложивших взамен формационной теории взгляд на капитализм, как на постоянно расширяющуюся мир-систему, которая захватывает, подчиняет, а затем и включает в себя новые территории. 

Империализм – вечный спутник капитализма, но при этом Люксембург не отрицала того, что он проходит через разные стадии. Ее единомышленник Рудольф Гильфердинг выделил важную особенность новой эпохи – слияние банковского, промышленного и торгового капитала, которое в сумме дает финансовый капитал. Финансовому капиталу для своих нужд необходимо сильное государство, чтобы оно, с одной стороны, защищало его от конкурентов протекционистской политикой, а, с другой стороны, боролось для него за рынки сбыта на мировой арене. 

Каутский, следуя за мыслью Гильфердинга об укрупнении и централизации капитала, сделал предположение, что капитализм в будущем достигнет новой стадии – ультраимпериализма, при котором ведущие капиталистические державы вместо того, чтобы воевать друг с другом, объединятся против всего остального мира. 

После окончания холодной войны среди определенной части западных марксистов возобладала точка зрения Каутского. Казалось, что теория ультраимпериализма идеально описывает сложившийся «новый мировой порядок», в котором США, Западная Европа и Япония (т. н. триада) объединились для того, чтобы навязывать свою политическую и экономическую волю всему остальному миру. Однако с появлением БРИКС, выходом Великобритании из ЕС, торговыми войнами между США и Китаем, а теперь еще и полномасштабной войной России с Украиной вновь стал актуальным анализ империалистического противоборства и в конечном счёте – мировой войны. 

Владимир Ленин также внес важный вклад в теорию империализма своим анализом рабочей аристократии. Он указал на то, что жители метрополии косвенно являются соучастниками эксплуатации стран периферии. Соответственно, в таких государствах-паразитах массовые политические организации неизбежно дрейфуют в сторону социал-шовинизма. История западных социал-демократических партий, к сожалению, подтверждает это наблюдение. 

После Второй мировой войны начался процесс деколонизации. Бывшие колонии смогли путем долгой и упорной борьбы завоевать политическую независимость, но экономически они по-прежнему продолжали оставаться придатком стран центра. Анализом новых форм колониализма занялись североамериканские экономисты из журнала “Monthly Review”, южноамериканские теоретики зависимого развития, представители мир-системного анализа, ученые и активисты по всему миру. 

Теория империализма сегодня, как и сто лет назад, представляет собой поле битвы между разными исследователями. Что такое империализм? Какие страны являются империалистическими? Какая война является освободительной, а какая захватнической? От ответов на эти вопросы зависит наша политическая практика. 

Политика или экономика?

Многие марксисты сегодня считают империализмом только то, что соответствует ленинскому определению 1916 г.: экспансия, связанная со сращиванием финансового и промышленного капитала.

Но в марксизме существуют две концепции империализма. Одна подчёркивает экономические механизмы присвоения мировой стоимости. В XXI веке это не только вывоз капитала, как сто лет назад, но и гибкий контроль над производственными цепочками. При этом монополистический капитал центра присваивает большую часть прибавочной стоимости за счёт того, что контролирует мировой сбыт и удерживает права на технологию производства, а капитал периферии, задействованный в непосредственном производстве, принимает на себя коммерческий риск, осуществляет контроль над рабочей силой и в конечном счёте получает меньшую прибыль. Механизм обеспечивает перекачку стоимости от работников периферии к капиталистам центра.

Такая схема отражает экономическую основу неравноправных отношений между богатыми могущественными странами и странами бедными и зависимыми. Но она страдает тем недостатком, что рисует статическую картину зависимости третьего мира от первого, в которой для эволюции нет внутренних причин.

Вторая концепция империализма — политическая. В ней подчёркивается соперничество великих держав. Империализм согласно этой концепции — не признак отдельного национального капитала и его государства, а характеристика мировой капиталистической системы, в которой политэкономическая конкуренция принимает именно такой характер.

Первая концепция кажется убедительной в периоды стабильности мировой гегемонии между мировыми войнами. Вторая — накануне и во время мировой войны. Существование двух концепций империализма является отражением реально существующей динамики империализма или, если использовать термин мир-системного анализа, цикла гегемоний.

В мировых войнах в конечном счёте выигрывают те экономические системы, которые лучше могут обеспечить военное производство. Таким образом, в этих войнах сравнивается уровень социально-экономического развития. По окончании войны это соотношение экономических и военных сил закрепляется политически. Однако политическая система не может предотвратить неравномерное развитие экономики в разных странах. Военное преимущество страны-гегемона способно долгое время препятствовать тому, чтобы новые экономические соотношения вылились в перестройку мировой политической иерархии. Но в конечном счёте попытка такой перестройки происходит и два раза за последний век с небольшим выливалась в мировые войны.

Важной особенностью мировой послевоенной системы была военная зависимость Западной Европы от США в условиях холодной войны. В конце восьмидесятых годов многие наблюдатели, в том числе и марксисты (Алекс Каллиникос), ожидали, что окончание холодной войны приведёт к сближению Европы и СССР и одновременно обострит соперничество европейских держав с США. Развитие НАТО после 1991 г. стало тем средством, которое предотвратило формирование общеевропейской системы безопасности, включающей СССР. НАТО привязало европейский империализм к империализму США.

Одновременно все последние 40 лет увеличивалась роль Китая, превратившегося в мировую фабрику. Вывод промышленного производства в страны Третьего мира был способом сломить сопротивление рабочих капиталу и вернуть соотношение сил, существовавшее до развития европейского рабочего движения в XIX в. Развитие средств связи и транспорта сделало возможным радикальное территориальное отделение производственных функций от административных и внедренческих. Тем самым администраторы капитала получили средства международной координации, а рабочие их оказались лишены. Капитал свободно циркулировал между государствами, но поток рабочей силы контролировался системой государственных границ, что препятствовало выравниванию уровня мировой заработной платы. Гражданство в стремительно поляризующемся мире стало напоминать кастовую систему. Вывод производства из стран центра ознаменовал крупное поражение трудящихся в классовой борьбе. В странах центра и особенно в Западной и Южной Европе деиндустриализация лишила рабочее движение массовости и ослабила давление на местный капитал. Социал-демократические партии потеряли опору в профсоюзах и превратились в партии социал-либеральные.

В странах, принимавших производство, происходили другие перемены. Хотя производство выводилось в разные страны Третьего мира, в конечном счёте значительная часть мирового промышленного пролетариата оказалась сосредоточена в Китае. Образцом для экономического развития Китая послужили страны Юго-Восточной Азии, поднявшиеся в мировой иерархии за счёт доступа к рынку стран центра, индустриализации и консолидации правящего класса. Экономический строй Южной Кореи, бывшей индустриальной колонии Японии, по участию бюрократии в организации промышленности и подавлению рабочего движения напоминал европейский корпоративный фашизм. В Корее военная диктатура была свергнута конце 1980-х годов. В Китае же эта система именно тогда начала развиваться и к нашему времени приняла гигантские масштабы. Бюрократия и буржуазия здесь срослись ещё теснее, пролетариат задавлен, а роль государства в капиталистической экономике не сравнима ни с одной другой страной в истории двадцатого века. Более того, полицейский контроль значительно усилился за последние пятнадцать лет. Это разрастание бюрократ-буржуазного государства и усиление его репрессивности отражало необходимость контроля над гигантским рабочим классом. Империалистические устремления Китая обусловлены, в частности, необходимостью снизить градус социальных противоречий, подобно тому, как это удалось сделать в странах центра за счёт колониального раздела мира после 1870 г. или за счёт вывода производства в 1980-90-х гг. И эти устремления имеют под собой солидную основу: Китай — промышленный, технический, научный гигант, чьё политическое положение в мировой системе не соответствует экономическому потенциалу.

Напротив, политическое положение США не соответствует его экономической структуре. Деиндустриализация оставила в стране преимущественно военное производство и производство двойного назначения, а также энергетику.

Россия, подобно США, имеет военные преимущества, не соответствующие нынешнему экономическому положению. Деиндустриализация СССР и, в частности, России предотвратили обострение классовой борьбы после установления капиталистической экономики, разобщив и атомизировав рабочий класс. Точно так же, как в США, деиндустриализация в меньшей степени затронула военное производство и энергетику. В других странах соцблока распад экономики приводил к усилению влияния иностранных компаний. В России же экономика в значительной степени оказалась в руках новорождённой российской крупной буржуазии. Сам характер сохранившихся отраслей определил их тесную связь с государством. Удержание стратегических отраслей за национальным правящим классом, его политическая консолидация и укрепление государства зашли гораздо дальше, чем это бывает в странах периферии. Вертикаль власти превратилась в монархию.

Впрочем, помимо России существуют и другие энергетические державы: Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар. Они тоже последние годы ведут империалистическую политику, хотя их никак нельзя назвать мировыми державами. Полностью зависимые от вооружений стран центра, они могут лишь добиваться разрешения США на такую политику. В обмен обеспечивая военные базы и лояльность в энергетической политике.

Добиться такого вынужденного разрешения от США и было российской стратегией последних лет. Мелкие неприятности, которые военные действия России доставляли внешней политике стран центра во всём мире, были козырями, которые можно было обменять на свободу действий в ближнем зарубежье. Не будучи способной на масштабную конфронтацию с США и не стремясь к ней, Россия иногда совсем малыми силами (наёмников ЧВК Вагнера) нарушает равновесие в конфликтах, например, в Мали и ЦАР.

Хотя с политической точки зрения тридцать лет происходила постепенная потеря влияния России в «ближнем зарубежье», с экономической точки зрения дело обстояло наоборот — новые капиталистические предприятия расширялись из России на внешние рынки при сохранении определённой политической зависимости этих внешних стран. 

Является ли РФ империалистом?

Не секрет, что основная масса убежденных сторонников социализма в России сегодня – это люди, ностальгирующие по СССР. Общественным идеалом для них является сильное социально-ориентированное государство, противостоящее западной гегемонии и отстаивающее собственные национальные интересы на международной арене. Конечно, на словах эти «левые» поддерживают ценности социалистического гуманизма, интернационализма и рабочей демократии, но их практическое воплощение объявляется делом далекого будущего.

Зачастую российских «левых» упрекают в элитаризме и сектантстве. Они говорят на непонятном языке, пользуются устаревшей символикой, зациклены на сюжетах из прошлого и т. д. Но парадокс состоит в том, что при всем своем элитаризме «левые» в массе своей почти неотличимы от обывателей. Они точно так же критикуют внутреннюю политику и одновременно поддерживают внешнюю. Они могут бесконечно размежевываться по отвлеченным теоретическим вопросам, но проявляют удивительное единство по отношению к российскому империализму, выражающемся в пассивной и даже активной поддержке.

Поэтому на экспансию российского капитала «левые» обычно закрывают глаза, особенно, если она осуществляется на просторах бывшего Советского Союза: это естественное право РФ, это естественная зона влияния, и вообще все эти окраины должны быть нам (русским) благодарны за все, что мы (русские) сделали для них в советский период.

Суверенитет народов, населяющих соседние страны, объявляется фикцией. У народов периферии, по мнению «социалистов», не может быть субъектности, поэтому им нужно просто подстраиваться под военно-политические и экономические нужды могущественных соседей. Слово «независимость» вызывает у них снисходительную улыбку: даже не пытайтесь.

Впрочем, любая колониальная политика опирается не только на силу оружия, но и на силу убеждения. Долгое время идеологией служила смесь евразийства и русского мессианства пополам с идеями восстановления советской империи. После множества кровавых этнотерриториальных конфликтов, в которых РФ приняла самое деятельное участие, войн в Чечне, Грузии и Украине апеллирование к «дружбе народов» выглядит особенно цинично.

Те же из «левых», кто хотя бы пытается не выглядеть как чиновники из колониальной администрации, подводят под обоснование своих имперских взглядов «марксистско-ленинскую» теорию. Так, «левые охранители» отрицают наличие империализма в РФ, ссылаясь на недостаточное развитие монополий: крупный бизнес почти не вывозит капитал (ленинский критерий), а если и вывозит, то лишь в офшоры с дальнейшим бегством за границу.

В чем заключается ошибочность такой позиции?

Начнем с того, что капитал вывозится, хотя и в значительно меньших масштабах, если сравнивать РФ с другими империалистами. Российские капиталисты активно осуществляют прямые иностранные инвестиции, как в страны бывшего СССР, так и в ЕС. Михаэль Прёбстинг приводит следующие данные, которые наглядно показывают, что РФ вовсе не периферийная страна, каковой ее рисуют «левые охранители»:

Что касается «бегства капитала», то, как пишет Прёбстинг, ссылаясь на соответствующие данные, большинство ПИИ из офшоров возвращаются обратно в РФ: этот механизм ухода от налогов характерен отнюдь не только для российского капитала, но и для капиталов других империалистических стран.

Чтобы перестать питать иллюзии по поводу «неразвитости» российских монополий, достаточно посмотреть на деятельность некоторых из них в нашем регионе и мире в целом. Для примера возьмем три компании: «Газпром», «Русал» и «АЛРОСА».

«Газпром» часто называют «путинским оружием» или «оружием Кремля». Начиная с 2000-х годов с помощью этой компании российский правящий класс оказывает политическое давление на ближнее и дальнее зарубежье. Хрестоматийными уже примерами стали «газовые войны» с Украиной после первого Майдана в 2004 году, с Грузией в 2006 году после реформаторской деятельности правительства Саакашвили, с Беларусью в 2010 году перед ее вступлением в Таможенный союз. Монопольное положение «Газпрома» стало своего рода кнутом и пряником для постсоветских государств: цена на газ определяется степенью политической лояльности Кремлю.

От импорта российского газа зависят также страны ЕС: Босния и Герцеговина – на 100%, Финляндия – на 100%, Северная Македония – на 100%, Молдова – на 100%, Латвия – на 93%, Сербия – на 89%, Болгария – на 79%, Эстония – на 79%, Венгрия – на 61%, Германия – на 49 %, Хорватия – на 48%, Литва – на 45%. Греция – на 44%, Польша – на 45%, Италия – на 41%.

Именно поэтому санкционное давление на РФ со стороны стран Европы довольно осторожное, ведь они сильно зависят от российских энергоресурсов.

Через свою дочернюю компанию «Газпром» владеет крупнейшими телеканалами («НТВ», «ТНТ», «ТВ-3»), радиостанциями («Авторадио», «Юмор FM», «Европа Плюс»), сайтами («Вконтакте», «Rutube»), газетами («Известия», «7 дней») и кинокомпаниями («Централ Партнершип», «НТВ-Кино», «Камеди Клаб Продакшн») и, тем самым, оказывает существенное влияние на формирование общественного мнения в России и постсоветских странах.

«Русал» – третья в мире компания по производству алюминия (сразу после китайских «Chinalco» и «China Hongqiao Group»). Она выкачивает ресурсы из стран Африки и Латинской Америки, создает готовую продукцию в России и затем экспортирует ее преимущественно в Первый мир.

В 2006 г. «Русал» выкупил у правительства Гвинеи боксито-глиноземный комплекс «Friguia», включающий в себя крупнейшее месторождение бокситов в мире (Диан-Диан). Компании Олега Дерипаски удалось заполучить его всего лишь за $19 млн., тогда как его рыночная стоимость оценивается в $247 млн. Судя по всему, правительство Республики Гвинея пошло на этот шаг в обмен на списание внешнего долга перед Россией.

Местные профсоюзные активисты ненавидят «Русал». Компания Дерипаски приватизировала за копейки богатейшее месторождение и при этом не выплачивает вовремя заработную плату его работникам, запугивает и терроризирует активистов, не соблюдает трудовое законодательство.

В мае 2022 г. произошла очередная забастовка на бокситовом месторождении Диан-Диан. Вот как комментирует ситуацию профсоюзный активист Диалло Мамаду Ламарана:

Мы заявляем о своих правах. У нас нет медицинской помощи. Производство началось в 2018 году. Нам обещали поднять уровень жизни, повысить заработную плату, были обещаны продукты питания, все это было зафиксировано и подписано, но в итоге ничего не было сделано. Людей произвольно увольняют, даже тех, с кем подписаны бессрочные контракты. 

Диалло Мамаду Ламарана также привел пример, недавно произошедший с одним из сотрудников компании. Работая на месторождении, он сильно заболел. Его семье пришлось продать машину, чтобы оплатить ему лечение. Когда работник вернулся обратно, компания выгнала его без объяснения причин. Стоит напомнить, что экономика Гвинеи в значительной степени зависит от экспорта полезных ископаемых, а в таких городах как Фриа большинство жителей так или иначе связаны с компанией «Русал». Найти другую работу здесь весьма сложно.

В середине прошлого века СССР тоже присутствовал в жизни Гвинеи. Но, в отличие от российской элиты, советское правительство вкладывало деньги в строительство автомобильных и железных дорог, предприятий, вузов и НИИ, участвовало в совместных геологоразведочных работах. Российская бюрократ-буржуазия же пришла на все готовое с одной лишь целью – выкачивать ресурсы и эксплуатировать туземцев. На большее российские капиталисты попросту неспособны.

Надо сказать, что империализм не ограничивается лишь переносом «чистой» стоимости. Начиная с 2010-х годов, многие исследователи пишут о феномене экологического неэквивалентного обмена – когда ТНК извлекают сверхприбыли в странах Третьего мира, нанося при этом ущерб экосистеме и подвергая опасности местное население.

«АЛРОСА», самая крупная алмазодобывающая компания в мире, является типичным экологическим империалистом. В результате деятельности этой компании ухудшается окружающая среда стран Третьего мира, от которой зависит жизнь и здоровье местных жителей.

В 2021 году в результате утечки ядовитых отходов с крупнейшего алмазного рудника Анголы Catoca в соседней Демократической Республике Конго погибли 12 человек, заболело более 4 тысяч, а суммарно пострадало, по словам министра окружающей среды Конго, порядка миллиона человек. «Это беспрецедентная экологическая катастрофа», – сообщает университет Киншасы.

«АЛРОСА» отказалась выплачивать компенсацию пострадавшим конголезцам, сославшись на то, что является собственником, но не управляющим рудника. Неолиберальный принцип «приватизация прибылей и социализация издержек» во всей красе!

В XXI веке империализм характеризуется не только высокой степенью монополизации, вывозом капитала и хищническим разграблением природных ресурсов Глобального Юга. Экономист Джон Смит отмечает, что важнейшую роль в эксплуатации периферии с 1980-х годов играет аутсорсинг:

«Apple, H&M и другие компании не вывозят капитал в Бангладеш и Китай: их смартфоны и одежда производятся на основе договорных отношений с независимыми поставщиками. […] эволюция капитализма, особенно, с 1980 г., обеспечивает ТНК новыми способами захвата прибавочной стоимости, получаемой от работников в странах с низкой оплатой труда, без необходимости вывозить в эти страны капитал. Именно поэтому аутсорсинг на основе договорных отношений с независимыми поставщиками в настоящее время является более важным источником прибыли, чем ПИИ, портфельные инвестиции и долг (три компонента вывоза капитала)».

Если западный империализм опирается в основном на производственный аутсорсинг (вынос производства в страны Третьего мира), то российский империализм в большей мере использует другой тип аутсорсинга – дешевую рабочую силу мигрантов из Центральной Азии и Восточной Европы.

Россия занимает второе место в мире по количеству трудовых мигрантов, сразу после США. Приезжие из Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана и других стран сталкиваются с дискриминацией, большинство из них не имеют официального разрешения на работу, работающие в неформальном секторе, они приносят сверхприбыли российскому бизнесу и государству. Частично эти деньги способствуют повышению достатка обычных россиян, которые при всем этом в массе своей ненавидят «гастарбайтеров» (презрительное обозначение, ставшее основным в русском обиходе), относятся к ним как к людям второго сорта.

Но все это лишь общие признаки российского империализма. Чтобы понять его особенности, необходимо проанализировать правящий класс, понять логику его действий, которая в данный момент скрыта за туманом войны.  

Кому выгодна империалистическая война?

Этот вопрос призван поставить противников войны в тупик: «Разве России выгодно начинать войну, которая влечет за собой столь мощное санкционное давление со стороны Запада? Разве захват украинских земель хоть как-то компенсирует затраты на восстановительные работы всей уничтоженной инфраструктуры?».

Очевидно, что нет. Следовательно, – делают вывод охранители, – Россия ведет войну либо по идеологическим мотивам (спасение русских, борьба с украинским фашизмом и т. д.), либо же обороняется и защищает свои границы от войск НАТО.

Либеральные критики войны готовы согласиться с тем, что война невыгодна России, но из этого тезиса они делают противоположный вывод: «Путин сошел с ума, находясь в своем бункере, он окончательно потерял связь с реальностью».

На наш взгляд, картина происходящего сложнее. Правящий класс действительно совершил авантюру, полагаясь на неадекватное представление как о самой Украине, так и о возможной реакции международного сообщества. Это говорит лишь о том, что выстраиваемая Путиным система вертикали власти с отбором кадров по принципу политической лояльности, а не компетентности, в критический момент дала сбой. Она худо-бедно позволяла поддерживать порядок и стабильности внутри страны, но с задачей молниеносного захвата Украины не справилась. Но, начиная войну с Украиной путинская команда все же руководствовалось определенной логикой, которую можно понять, обратившись к истории формирования российского правящего класса.

Возникшая в 90-х бюрократ-буржуазия с самого начала демонстрировала крайне низкий политический, экономический и культурный уровень. Люди, закладывавшие фундамент страны, были посредственными управленцами и бизнесменами. Они не вкладывались в науку, культуру и технические инновации. Все, что их интересовало – это власть и статусное потребление. Неудивительно, что результатом правления Ельцина и Путина стало чудовищно коррумпированное полицейское государство с высоким уровнем экономического неравенства, консервативной идеологией и аполитичным населением.

Эта система ничего не может предложить своим соседям. РФ не настолько богата, как ЕС, США и Китай, и поэтому компрадоры бывших советских республик охотнее привлекают иностранные компании на более выгодных для себя условиях. РФ не может предложить и политическую альтернативу, так как сама является неолиберальной страной, встроенной (до недавнего времени) в мировой рынок.

Поэтому российское государство принуждает соседние государства открываться для российского бизнеса, пользуясь своим военным преимуществом. Кроме Прибалтики, никто не имеет прямого покровительства со стороны Запада, и любой серьезный конфликт с Россией чреват потерей территорий в результате прямой агрессии, либо косвенной поддержки сепаратизма со стороны Кремля.

Таким образом, сначала идет военно-политическое влияние, а уже затем капиталистическое подчинение. Это особенность российского полупериферийного империализма.

Кому выгодна война в Украине? Российской бюрократ-буржуазии – энергетическим госкорпорациям и ВПК. В отличие от частного сектора, они напрямую связаны с государством и руководствуются не сиюминутными, а долгосрочными выгодами. Оккупация Украины принесет дополнительные ресурсы и откроет новые рынки сбыта, сделает компрадоров соседних государств более сговорчивыми при заключении новых контрактов, размещении российских военных баз и т. д. И самое главное – российский правящий класс застолбит свое место в грядущем переделе мира между Китаем и США.

03.07.2022

↑