Мы долго не хотели касаться данной темы, так как история Великой отечественной войны и память о ней давно стали чем-то сакральным, а следовательно, не терпящим обсуждения и анализа. Тем более, что под видом обсуждения и анализа, воинствующие антикоммунисты из либерального лагеря чаще всего пытаются навязать обществу точку зрения о том, что победителя в этой войне не было, а СССР, в общем-то, ничем не отличался от своего врага. Следовательно, праздновать в этот день нечего — нужно только поминать жертв и погибших родственников.

Однако начало российско-украинской войны делает невозможным дальнейшее молчание. Чем ближе становится День Победы, тем больше внутренних противоречий, вопросов и опасений он вызывает. Одним из самых распространенных опасений, связанным с этой датой сейчас — боязнь того, что праздник окончательно превратится в манифестацию российского империализма, который полностью подомнет под себя все действительно важные смыслы праздника 9 мая.
И если подобное случится, то это станет для общества огромной травмой, так как память о Победе вплетена в нашу повседневность сильнее, чем это было даже во времена СССР. 9 мая сегодня — это огромный массив человеческих чувств и эмоций, привязанных на территории бывшего СССР к старшим поколениям, прошедшим через страшнейшую войну. Также это и одно из центральных политических событий как XX века, так и, без преувеличения, всей человеческой истории. И, увы, совсем не в последнюю очередь, 9 мая — это инструмент политической пропаганды в руках, весьма далёких от чистоты.

Именно последнее обстоятельство заставляет нас сделать попытку разобраться, чем был День Победы раньше, чем он стал и к чему движется.

День Победы в СССР

Отставив сантименты нужно сказать прямо — те масштабы празднования Дня Победы, выраженные в парадах, массовом шествии «Бессмертного полка», торжественных речей из уст первых лиц, многочисленных благотворительных акциях в пользу ветеранов и тружеников тыла и так далее до бесконечности, явление не пришедшее к нам прямиком из 1945 года, а вещь очень современная. Культ Победы (в слово «культ» здесь не вкладывается негативного смысла) родился буквально на наших глазах. Автор этих строк, даже будучи довольно молодым человеком, помнит времена, когда на улицах Бишкека перед девятым мая не было ни автомобильных наклеек «Спасибо деду за победу», ни лент разных цветов, да и вообще, ничего подобного. Был только красный день календаря, который с каждым годом начал приобретать всё большее и большее общественное значение.

Если обратиться к истории празднования Дня Победы, то легко обнаружить, что, парадоксальным образом, чем больше проходило времени с момента завершения войны, тем более выраженным становилось празднование, принимая от эпохи к эпохе те или иные оттенки. И почти всегда во всех своих значимых выражениях это было движение сверху вниз, а не снизу вверх.

Для людей, не особо знакомых с историей, зачастую оказывается легким шоком, что 9 мая даже не было выходным аж до 1965 года. А такой, казалось бы, неотъемлемый атрибут этого праздника как военный парад в День Победы, проходил во времена СССР лишь 3 раза — в 1965, 1985 и 1990 годах. Ну а гораздо более важными праздниками в советское время считались 7 ноября и 1 мая — День Революции и День Труда.

В сталинские времена, празднование Дня Победы было отменено уже в 1947 году — праздничная дата осталась, но не выделялась как нечто особенное, а день оставался обычным рабочим днем. К слову, в тот же период, в календаре отмечена и дата 3 сентября, как день разгрома Японии, окончательно завершившего Вторую мировую войну.

Существует расхожий миф, о том, что Сталин якобы боялся «советского декабризма», предполагая что солдаты, вернувшиеся из Европы, могли бы остаться недовольными уровнем жизни и порядками в СССР. Ну или фантазии о боязни советской властью военного переворота, под руководством популярного в народе маршала Жукова. Однако они не имеют ничего общего с действительностью. Отказ от широкого празднования 9 мая был обусловлен иными причинами, связанными, главным образом с неочевидностью потребности широкого празднования этой даты. Сам Сталин, в своей предвыборной речи в 1946 году заявил следующее:

Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности.

Если из настоящего времени, пока еще сравнительно мирного, Великая отечественная война выглядит чудовищной исторической трагедией, то для военного поколения были еще свежи в памяти Первая мировая война и Гражданская война. У желания как-то чрезмерно выпячивать победу просто не было каких-то особенных оснований.

Разумеется, у подобной позиции, помимо постулируемой скромности, было конкретное экономическое обоснование: фронтовики испытывали в первые годы после окончания войны массу сложностей, очевидно нуждаясь в льготах и государственной помощи, которую лежащий в руинах Советский Союз на тот момент оказать был просто не в состоянии, учитывая то, какое количество людей было вынуждено уйти на фронт — общее количество призванных в годы войны превысило 32 миллиона, а на июнь 1945 года состав вооруженных сил насчитывал 11.5 миллионов человек. По этой же причине не могло идти речи о какой-то сакральности ветеранского статуса. Более того, немалая часть военных, вернувшихся из плена в СССР, попадала под подозрения в сотрудничестве с врагом и подвергалась несправедливым репрессиям, что отнюдь не способствовало созданию безусловного героического облика фронтовикам в целом.

Еще более прозаичной выглядит отмена выходного дня 9 мая, который был перенесен на празднование Нового Года 1 января — в тот период советские труженики знали не так много выходных и праздников, а знаменитые майские и новогодние каникулы появились уже в значительно более позднее время. Опять таки, страна лежала в руинах и о каком-то отдыхе не могло быть и речи.

Идеологически же радость от победы выводилась из торжества социализма и советской власти — победа СССР в войне считалась вторичной победе социализма, чествуемой 7 ноября. В силу этого, праздник 9 мая и вовсе мыслился очередным военным праздником, аналогичным 23 февраля или дню десантника/танкиста/ВМФ и т. д. Даже более поздний период, в Советском Союзе в центре праздника оказывались военные: именно им, в первую очередь, адресовались благодарности, а не всему народу-победителю, как это, к примеру, происходит сейчас. Почести же ветеранам воздавались согласно их званию, а не просто по праву участия в боевых действиях.

Почему всё изменилось в 1965 году? Всё довольно просто: это был первый год правления Леонида Ильича Брежнева, который только-только сместил Хрущева с поста генерального секретаря. Знаменитая любовь Брежнева к орденам, ставшая сюжетом для анекдотов, не случайна — самой яркой главой биографии Леонида Ильича всегда считалось его участие в войне, где он прошёл путь от полкового комиссара до генерал-майора. Хрущев был последним руководителем СССР, который был напрямую связан с когортой «старых большевиков», заставших революцию в качестве активных участников или хотя бы видевших её своими глазами. Новому же лидеру советского государства и его окружению требовались другие инструменты для собственной легитимации. Этим инструментом стало 9 мая, положенное в фундамент долгого и заунывного брежневского застоя, ставшего прологом к закату советского государства.

Другой задачей, решению которой служил возврат к празднованию Дня Победы, стало утверждение антивоенной внешнеполитической доктрины СССР, призывающей к сворачиванию гонки вооружений, находящейся в 60-ые годы на своём пике, вызывая чрезмерное экономическое и политическое напряжение, а также массу гуманитарных опасений. Примерно в тот же период создаётся Советский фонд мира, который ведет широкую антивоенную пропаганду против империалистических действий США (одновременно идет самая жестокая фаза боевых действий во Вьетнаме) и западных стран, обращаясь, в том числе, и к памяти о Второй мировой войне, к мысли о недопустимости её повторения.

Попутно, происходят изменения во взаимоотношениях с Западной Европой и конкретно ФРГ, активно возвращающей свою ведущую экономическую и политическую роль в Европе. Дело в том, что там отменяется по сроку давности ответственность за нацистские преступления, выводя, тем самым, из под удара нацистских преступников, которые составляли немалую часть западногерманской политической элиты. Всего несколькими годами позже, это приведет к возникновению в ФРГ антифашисткого вооруженного подполья, которое будет бороться против засилья бывших нацистов в правительстве — знаменитая организация RAF, «Фракция Красной Армии».

Советскому Союзу необходимо было напомнить европейцам и всему миру о том, где находилась родина фашизма и кто внёс решающий вклад в победу над ним. Именно поэтому в параде 1965 года принимает участие современная военная техника, призванная продемонстрировать готовность обороняться от любых попыток нападения на социалистический блок стран и непосредственно СССР.

Активно СССР поддерживает и антиколониальные движения по всему миру (главным образом в Африке), пытаясь привлечь симпатии на свою сторону через опыт победы над нацизмом и напрямую связанным с ним расизмом. Потому, на Парад Победы 1965 приглашаются многочисленные зарубежные гости и делегации из самых разных стран. При просмотре архивного видео с парада, бросается в глаза, как много среди зрителей иностранцев. Однако гостей из США или Западной Европы нет — лидеры стран-членов НАТО отклоняют приглашения.

К брежневскому же периоду относятся и основные нарративы о войне: фильмы «Белорусский вокзал», «Летят журавли», «В бой идут одни старики» и многие другие шедевры кино, сконструировавшие образ Великой отечественной войны для советских граждан. В Кыргызской ССР эхо этого процесса слышится в экранизации айтматовских военных произведений «Материнское поле» и «Джамиля» в 1967-1968 годах. И даже главная песня праздника, звучащая в голове голосом Льва Лещенко, «День Победы», написана в то же время.

Тем не менее, риторика вокруг дня победы остается безусловно пацифистской. Главным лозунгом Дня Победы для вчерашних фронтовиков, которые уже обзавелись семьями и детьми, становится «За мирное небо над головами!». На этой интерпретации негласно сходится и советская власть, и советские граждане. Именно поэтому 9 мая не превращается в демонстрацию крайнего милитаризма, а проведение парада не становится ежегодной традицией.

Главным практическим следствием расширения празднования Дня Победы становится увеличение количества памятников воинам и жертвам, которые и сейчас можно встретить даже в самом глухом селе стран бывшего СССР. Появляется в 1965 году знаменитое звание «города-героя», призванное отметить упорное сопротивление ряда городов СССР в ходе войны.

Разумеется, возвращается выходной день 9 мая, как часть процесса по улучшению жизни трудящихся, называемого с высоты лет «эпохой развитого социализма»: в тот же период появляется множество новых праздников и выходных дней. Различные ветеранские движения, существующие и до 1965 года, достаточно активно борются за льготы для участников войны и, в конечном счёте, получают их.

Из нынешнего дня, весьма важным для упоминания является и то, что как на государственном уровне, так и на низовом, инициатива с празднованием Дня Победы, а также формы этого празднования, выраженные в поездках на кладбища, с поминовением погибшим, пришли из Украинской ССР. Так, непосредственная инициатива вернуть 9 мая статус выходного дня исходила от секретаря компартии Украины Петра Шелеста. Важность инициативы он подчеркивает со ссылкой на то, что в Украине очень распространено народное празднование этого дня, выраженное в массовом посещении кладбищ и захоронений, поминании погибших, и, вместе с тем, радостью — праздник, со слезами на глазах. То что инициатива пришла именно с Украины, вовсе неудивительно, учитывая долгий период оккупации страны немецкими войсками и огромное в процентном соотношении количество жертв, как среди солдат, так и мирного населения.

Следующий парад 1985 года также совпадает с приходом к власти нового советского руководителя — Михаила Горбачева, отчаянно нуждающемся в народной поддержке в преддверии Перестройки. Однако нужно отдать должное даже этому поколению советского руководства, которое не пыталось сделать парад частью пропаганды, оправдывая с помощью памяти о Великой отечественной текущие войны — например, непопулярную войну в Афганистане. Риторика по прежнему носит сугубо оборонительный характер: призывы к недопущению ядерной войны, осуждение западного империализма. В 1990 году Красную площадь на 9 мая украшает огромная растяжка с надписью «Во имя жизни на земле».

Таким образом, хорошо видно, что в праздновании Дня Победы в советское время, прослеживаются сразу несколько мотивов. Однако основой для празднования были вполне конкретные государственные интересы, которые, впрочем, не противоречили восприятию войны советскими гражданами и непосредственными участниками войны. При этом, День Победы не был карнавалом и не был демонстрацией агрессивных намерений. Никогда в повестке дня, не смотря на значительную военную активность СССР, не было оправдания войны и любой агрессии. Главным его политическим наполнением были пацифизм и выражение готовности отбить любую атаку, подобную той, которую предприняла Германия в 1941 году. А надпись на автомобиле «На Берлин!» была попросту немыслимой.

После развала

В 1991 году СССР, страна, сыгравшая решающую роль в разгроме нацизма и его союзников, прекращает своё существование. Почти везде на территории бывшего Советского Союза политическая элита переходит на антикоммунистические позиции, что делает память о войне довольно проблемным местом, так как довольно тяжело было скрыться от факта, что войну выиграли коммунисты под красными флагами. Да и сами постсоветские государства погруженные в экономический хаос, пока еще не в состоянии сформулировать внятную идеологическую позицию ко Дню Победы.

Так как именно Россия имеет статус правопреемницы СССР и «законодателя мод» в праздновании Дня Победы, то говорить прежде всего придется о ней, тем более что российская история довольно репрезентативна и довольно полно передаёт то, что происходило в других странах, включая Кыргызстан.

В первые годы после развала СССР, на всей его территории хорошо заметны усилия по дискредитации роли Советского Союза в войне: выходят многочисленные материалы, прославляющие советских перебежчиков в стан врага, вроде генерала Власова. Логика подобного идеологического разворота понятна — победа ассоциируется с коммунизмом, а коммунизм мы больше строить не хотим и виним его во всех наших бедах. Потому, на передний план должны выйти другие герои и почти каждая страна пытается найти себе таковых. Процесс общий для всего СНГ: в Украине прославляется приснопамятный Степан Бандера, а на территории Центральной Азии — Туркестанский легион СС и его деятели.

Однако очень быстро становится понятно — особенно в России — что подобная тактика не способна принести больших успехов. Ассоциация себя с победителями, а не с предателями и побежденными, способна найти гораздо больше отклика в людях. А потому уже в 1995 году, с подачи президента Ельцина, проводится очередной парад ко Дню Победы, ставший на этот раз ежегодным. 9 мая становится удобной и относительно нейтральной политической датой, которой не могли стать ни 1 мая, ни 7 ноября, исторически связанные в восприятии людей с коммунистической идеологией гораздо сильнее. Таким образом, именно Ельцин становится «отцом» нынешнего Дня Победы — при нём праздник резко начинает увеличивать своё политическое значение.

Большие пропагандистские планы на День Победы стали видны сразу. К классической части добавлен парад российской военной техники во всём её многообразии. Впервые в истории в параде участвует военная авиация — там самая, которая уже полгода сравнивала Чечню с землёй. По Красной площади маршируют участники январского штурма Грозного. На мероприятие приглашены ведущие мировые лидеры, которым демонстрировалось, что советский военный потенциал успешно освоен молодой Россией, готовой дружить с другими капиталистическими хищниками — США и Британией, главы которых прибыли на парад. Наблюдают за парадом и главы стран СНГ, включая Аскара Акаева, первого президента Кыргызстана.

В этот же день открывается Парк Победы в Москве, со статуей Георгия Жукова. Спустя 10 дней после парада, очевидно признанным ельцинской администрацией успешным, российским президентом подписывается закон «Об увековечении победы советского народа в Великой Отечественной войн», отмечать который следует ежегодным парадом с военной техникой и салютом.

Несложно предположить, какие задачи решал Ельцин. После четырех лет либерально-демократического хаоса, авторитет «ниспровергателя коммунизма» существенно пошатнулся. Расстрел Белого Дома, колоссальное падение уровня жизни, по сравнению с советским периодом, рост левых настроений и просоветских движений — всё это поубавило ряды ельцинских сторонников. Выборы 1996 года не сулили ничего хорошего и перед властями стояла задача перетянуть на свою сторону часть консервативной и просоветской аудитории. Разумеется, необходима была и демонстрация силы, в связи с недавно начавшейся Чеченской войной, чтобы предотвратить дальнейший рост сепаратизма.

В отличие от 1 мая и 7 ноября — главных советских праздников, — присвоить их у новой власти не было никакой возможности. А вот присвоить День Победы получилось, придав ему оттенок милитаризма, абстрактной патриотичности, борьбы за Родину, какой бы она не была, и насытив новой национальной символикой. Иными словами, День Победы отныне стал витриной самопрезентации для власти, «обогатив» праздник совершенно новыми смыслами. 9 мая стало удобным компромиссом для присвоения советского наследия антисоветской властью, при этом позволяя отсечь всё неудобное, вроде идей о равенстве. Тем более что социальный потенциал для такого использования в Дне Победы действительно безграничен: не важно, богатый ты или бедный, либерал или коммунист — всё равно в твоем роду найдутся фронтовики или труженики тыла, которым никто не посмеет отказать в уважении.

Тесно связанные с Москвой национальные элиты бывших советских республик перенимают российский опыт, также пытаясь разными способами присвоить День Победы, с разной степенью успешности встраивая его в основу национальной мифологии (так это произошло в Кыргызстане) или придавая собственную интерпретацию (так это произошло в Узбекистане, где праздник превратился в День памяти и почестей).

Дело начатое Ельциным продолжил Владимир Путин, для которого 9 мая становится полноценным инструментом внутренней и внешней политики. Риторика, отсылающая ко Дню Победы мелькает в речах Путина с первых дней его президентства.

Память о Великой Отечественной была остро востребована в первые месяцы президентства Путина, прежде всего в ситуации чеченской войны. После 11 сентября 2001 года Вторая мировая война стала обозначаться чуть ли не как своеобразная генеральная репетиция интернациональной борьбы с общим врагом. Кто этот общий враг? Путин привел известное уподобление террористов нацистам 30–40-х годов.

Геннадий Бордюгов, историк, Профессор МГУ

День Победы продолжает быть важной частью диалога России с западными странами, однако в очередной раз меняет свой смысл. Если ельцинский парад 1995 года выражал робкие надежды новой России на то, чтобы быть равной с бывшими союзникам во Второй мировой войне, делить с ними мир на равных, как и прежде, то спустя 10 лет, в силу наивности этих притязаний, риторика меняется. В 2007 году Путин произносит свою знаменитую Мюнхенскую речь, в которой видно окончательное разочарование российской элиты в возможности встроиться в капиталистический мир на равных с остальными империалистами правах. Путин говорит о том что мир не должен быть однополярным, а Россия имеет право на собственный путь. В этом свете, День Победы снова меняет свою риторическую интерпретацию, становясь символом противостояния с западом и символом того, что победа в этом противостоянии возможна – своеобразный реваншизм страны, проигравшей экономическую войну. Отчетливо этот сюжет виден и спустя 15 лет, в российской риторике вокруг украинского вторжения.

Еще одним нововведением путинских времён стало артикулированное использование Дня Победы во взаимоотношениях со странами бывшего СССР. Апелляция к общему участию в войне становится важным мотивом в политическом диалоге, а отношение ко Дню Победы одним из определяющих признаков лояльности или нелояльности непосредственно России. В силу этого, большинство стран постсоветского пространства перенимают российскую модель празднования 9 мая, проводя парады, открывая памятники, неизменно подчеркивая общее историческое прошлое с Россией. Разумеется, российская власть поддерживает это обильными финансовыми вливаниями.

Не смотря на идеологическую гегемонию России в праздновании Дня Победы, у других постсоветских государств остается пространство и для собственной интерпретации. Так, в большинстве стран предпринимаются попытки заменить российскую георгиевскую ленточку лентой в цветах национального флага (в Кыргызстане она красно-желтая, Беларуси — красно-зеленая, Украине — желто-синяя, Казахстане — голубая), снимать патриотические ролики, связывающие историю войны с современностью, демонстрируя некую прямую преемственность постсоветских государств победе 1945 года. Однако эти старания редко могут полноценно соперничать с тем направлением, которое задаёт РФ.

Таким образом, именно при Путине окончательно складывается нынешняя постсоветская культура празднования Дня Победы. В 2005-2007 годах в России появляется статус, дублирующий брежневские «города-герои», «город воинской славы», присваиваемый населенным пунктам, где разворачивались боевые действия. Упомянутая выше георгиевская ленточка также появляется именно в эти годы, удачно заменяя используемую прежде советскую символику, связанную с 9 мая. На парадах, по ельцинским лекалам, демонстрируется новейшая российская военная техника. Значительно увеличивается количество открываемых памятников и других символических объектов. Снимаются фильмы и сериалы на военную тематику, появляется огромное количество коммерческой рекламы праздника. Люди живо воспринимают смыслы новой пропаганды: автомобили украшаются надписями «На Берлин!», «Можем повторить», детей на праздник начинают наряжать в советскую военную форму. От советского «За мирное небо над головой!» не остаётся и следа — содержание праздника становится крайне агрессивным по смысловому наполнению.

При этом, нельзя не отметить, что подобная изменчивость наполнения праздника, диктуемая государством, народом воспринимается довольно органично и в самой России, и за её пределами. Люди с удовольствием вовлекаются в празднование, которое соединяет в себе как мотивы личные, эмоциональные, так и национально-патриотические.

Некоторые низовые инициативы противостоят полной монополии государства на празднование, пытаясь сделать его более народным и демократичным. Ярким примером может являться акция «Бессмертный полк», на которой участники несут портреты своих родных, участвовавших в войне и которая мгновенно, без подачи сверху, распространилась по всему пространству СНГ и даже за его пределы. Работают добровольческие поисковые отряды, которые ищут и опознают останки солдат в местах боевых действий ВОВ. Созданы крупные интернет-архивы со списками участников войны, где можно познакомиться с их биографиями. Проходят различные благотворительные кампании помощи ветеранам, реставрации памятников и т.д. На фоне этого воодушевления, чрезмерная государственная политизация праздника часто отходит на второй план — люди неизменно наполняют его чем-то своим. Однако чем дольше это продолжается, тем больше возникает противоречий и сложных моментов, о которых мы скажем ниже.

Резюмируя, можно сказать следующее: в постсоветский период День Победы начал выполнять функцию одного из важнейших элементов складывающейся национальной мифологии государств, возникших на руинах СССР. Праздник окончательно видоизменился, в сравнении с тем, чем он являлся в Советском Союзе и успешно поставлен на службу современному национальному капиталистическому государству, позволяя сглаживать общественные противоречия. Память о победе в ВОВ стала своеобразным мостиком в приемлемую для капиталистических элит часть советского прошлого, связанную, в их интерпретации, с абстрактным патриотизмом, героизмом и величием, которые позволяют консолидировать разрозненные социальные группы и классы в обществе. За неимением собственных побед, приходится пользоваться победами советскими.

Для России День Победы стал важным символическим капиталом, который помогает маскировать империалистические амбиции и устремления российской власти в отношениях со странами бывшего СССР и со странами запада.

Каким должен быть праздник?

Описанное выше демонстрирует, что День Победы, не смотря на его сакральный статус, подразумевающий некую неприкосновенность, на деле весьма изменчив и искусственен во многих своих проявлениях, а потому легко становится инструментом для манипуляций. Очередной такой манипуляцией стало то, как российская военная пропаганда поставила память о Великой отечественной войне себе на службу, используя её для оправдания развязанной в Украине войне.

С первых дней вторжения в Украину, российская власть заявляет о своей борьбе с нацизмом, проводя прямую аналогию между войсками РФ и Красной Армией. На российской технике то и дело мелькают советские флаги и знамена советских военных дивизий времён ВОВ. Очередным символом празднования 9 мая в России стала «бабушка с красным флагом» — украинская женщина, вышедшая навстречу российским войскам с флагом СССР (впоследствии оказалось, что сделала она это не из солидарности с российскими солдатами, а просто чтобы её не тронули). Очевидно, что российская власть будет всеми силами оправдывать авантюрную войну, пользуясь для этого любыми средствами, в том числе одним из самых действенных, в силу его статуса и народной любви.

Смысл и наполнение Дня Победы без устали уродовали последние 20 лет, делая его милитаристским карнавалом, полным национально-патриотического угара. В 2022 году мы неизбежно увидим еще более глубокое падение, которое рискует полностью дискредитировать 9 мая, сначала за пределами России, а потом и в ней самой. Буква Z, выложенная георгиевской лентой, предложения прийти на шествие «Бессмертного полка» с портретами погибших на территории Украины российских военных не оставляют сомнений — российская власть не остановится ни перед какой низостью. Даже вся идеологическая гибкость Дня Победы, едва ли позволит оправдать подобное нападение, жертвой которого стал в своё время Советский Союз. Да и исторические аналогии напрашиваются самые невеселые — Россия стала следующей за Третьим Рейхом страной, которая бомбит украинские города.

То как отреагирует на это российское общество — вопрос интересный, но второстепенный. Важно то, как мы отреагируем на это в Кыргызстане.
Самым логичным, классическим для левых ответом, мог бы стать возврат к некому «истинному смыслу праздника», отрицание происходящего как некой «ереси». Однако, как показывает история Дня Победы, никакого истинного смысла у него никогда не было, кроме элементарных человеческих эмоций — горести об ушедших и радости за то, что это всё кончилось победой добра. День Победы как официальный праздник всегда был идеологическим инструментом, сначала в руках советской номенклатуры, а затем и пришедшей ему на смену буржуазии.

Можно сколько угодно говорить о том, что смысл Дня Победы в победе социалистических и гуманных идеалов над варварством, граничащим с абсолютным злом. Однако историческое содержание ВОВ и её итогов нисколько не помешало росту национализма в самом СССР, не помешало межэтнической резне в Оше и Баку в позднесоветские годы, не мешает потомкам тех, кто сражался бок-о-бок с нацизмом ненавидеть и убивать друг друга сегодня. Хуже того, День Победы удобно встраивается в обоснование взаимной ненависти: в ходе российско-украинской войны обе стороны обвиняют друг друга в «фашизме», друг друга сравнивают с нацистской Германией. Увы, никакой «прививки от фашизма» советские люди не получили и сейчас это стало ясно окончательно. Мы можем попытаться изобрести заново смысл Дня Победы, но никак не найти его, вернувшись к неким «истокам» и правильным формам, имеющим место быть в прошлом.

Еще большей ошибкой было бы считать, что от Дня Победы нужно отказаться, в силу неразрешимости сложившихся противоречий. Итоги Великой отечественной войны имеют гигантское и, увы, актуальное историческое значение. Угроза возврата фашизма, вместе с самыми ужасными формами воинствующего человеконенавистничества, висит над нами по сей день. А потому память об этой войне, о погибших в ней, о том за что воевали стороны, кто был агрессором, а кто защищался критически важны для нас, гораздо более важны, чем просто эмоциональная память о родных, находящаяся в центре праздника сегодня.

Точно также мы против любых попыток «национализировать» День Победы, отделить его красной линией от российской или любой другой интерпретации; cоздать свои, кыргызские символы, нарисовать свои плакаты, воспевать своих героев. Подобный шаг — точно такой же путь в никуда, и пойдя по нему, можно лишь повторить российские ошибки. Буржуазная власть видит в Дне Победы лишь безопасный для себя инструмент управления обществом и будет пользоваться им только так и никак иначе. Несложно представить тот день, когда подвиги советских кыргызских солдат будут поставлены на службу братоубийственной войне с нашими соседями. Вся история Великой отечественной войны показала, что национализм — это безусловное зло, а потому глупо и абсурдно пытаться ставить память о Победе на службу национальному государству.
И, разумеется, подобная национализация победы неизбежно будет ложью. История борьбы с нацизмом принципиально интернациональна, как в рамках самого СССР, где в рядах Красной Армии сражались вместе сотни национальных и этнических групп, так и в общемировых масштабах, когда с фашистами и их союзниками билась, без преувеличения, большая половина всего человечества.

Коммунистам не пристало цепляться за мифы и идеологию — нашей задачей всегда было и будет их разоблачение. Будь День Победы сегодня исключительно искусственным, спускаемым сверху праздником, мы бы не задумываясь призвали от него отказаться, так как умерла страна, одержавшая победу, вот-вот покинут нас те, кто видел эту войну своими глазами, а прогрессивного политического содержания, соразмерного историческому значению победы над фашизмом, этот день почти никогда и не имел. Но День Победы нужен и важен людям, что доказывает его массовое празднование, которое направлено не только сверху вниз.

Не смотря на описанную выше роль идеологии и государства в праздновании Дня Победы, праздник всегда имел значительную народную составляющую. До 1965 года люди на свои деньги открывали памятники и мемориалы — даже появление Вечного Огня было инициативой, изначально, низовой и народной, возникшей на одном из газовых производств. Всегда существовали демократические ветеранские движения, низовой инициативой были и выступления ветеранов боевых действий в школах и на производствах.
В 90-ые, годы массовой дискредитации роли СССР в войне, обращение к символизму Дня Победы становится важным элементом молодежного антифашистского движения, вставшего на пути уличного национализма.
В наше время низовые инициативы и практики также активно проявляются, однако быстро оказываются присвоенными государством, как это произошло, например, с «Бессмертным полком». Но это не мешает людям с удовольствием вовлекаться в празднование и активистскую деятельность.

Потому сейчас как никогда очевидно: чтобы праздник выжил и мог существовать дальше, не погибнув под нагромождением манипуляций и пропаганды, его необходимо немедленно вырвать из рук государства, как бы не было приятно его внимание к этой дате. Отказ и протест против парадов и демонстрации военной мощи, от любых попыток власти стать частью той истории, к которой она не имеет и никогда не будет иметь никакого отношения.

И, конечно же, главным в празднике должно быть понимание его исторического смысла. Подлинное выражение уважения к родным должно заключаться в достоверном знании о том, как и почему всё это было. История Великой отечественной войны, как части огромной войны мировой, предельно важна для нас сегодня, во всей ее сложности и противоречивости.

Хочется верить, что 9 мая сумеет в очередной раз измениться. На этот раз — в лучшую сторону.

08.05.2022

↑