Оригинал статьи был первоначально опубликован на сайте Ревкульт

Автор: Роман Тиса

Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.

Карл Маркс

Социалистический католицизм

В 1940-е — 1970-е гг. Латинскую Америку охватила революционная борьба. Бедные, голодные, бесправные народные массы восстали против богатых и успешных «хозяев жизни» — латифундистов, компрадорской буржуазии, военно-бюрократических диктатур. Масштаб борьбы был таков, что Латинскую Америку называли «пылающим континентом». Заглохнув в одной стране, борьба с новой силой разгоралась в другой. Одновременно с практической борьбой разворачивалась борьба теоретическая: философы, социологи, общественные деятели разных стран спорили о лучшем устройстве общества.

В Колумбии — стране в северо-западной части Южной Америки — с 1948 по 1958 шла гражданская война. Начавшись как соперничество между двумя традиционными партиями — консерваторами и либералами, она постепенно переросла в крестьянскую войну. Колумбия была страной с резко выраженным социальным контрастом, где национальное богатство принадлежало небольшой кучке богачей, а все остальные люди жили в бедности или даже в нищете. Ситуация в деревне (в которой проживала половина населения страны) была хуже, чем в городе: в руках латифундистов, которые составляли менее 4% от всех землевладельцев, сосредоточилось 64% всей земли, а 56% крестьян владели лишь 4%. Война охватила почти всю страну. Появились даже независимые крестьянские «республики», на территории которых развернулись аграрные преобразования. Жертвами террора со стороны государства и военизированных сил «самообороны» землевладельцев стали более ста тысяч человек. Против партизан применяли авиацию, сбрасывали на них напалм, контрпартизанские отряды готовились под руководством инструкторов из США. Но сопротивление крестьян не было подавлено.

На этом фоне в начале 1960-х появилось своеобразное течение общественной мысли, получившее впоследствии название «теология освобождения». Освобождение здесь надо понимать не в абстрактном смысле, а вполне конкретно — всеобщее освобождение от экономической эксплуатации и социального и политического угнетения, свобода, равноправие, осмысленные труд и жизнь или — если говорить словами христиан — построение Царства Небесного на земле. Иначе говоря, смычка социализма (часто социализма в марксистском смысле этого слова) и христианства. Появление этого течения связано прежде всего с именем одного католического священника.

Камило Торрес Рестрепо (1929-1966), выходец из аристократической семьи, начал свое обучение в Национальном университете Боготы, а продолжил получение высшего образования в иезуитском Центре социально-религиозных исследований в Лувене (Бельгия) и в католическом университете в США. В 1956 г. в интервью одному журналисту он заявил, что Латинская Америка это — колония империалистических США, а «Манифест Коммунистической партии» принес большую пользу церкви, поскольку заставил ее заняться социальным вопросом. Вернувшись в Колумбию Торрес получил место капеллана Национального университета и выступил с инициативой создания факультета социологии. Торрес с огромным интересом следил за драматическими событиями в колумбийской деревне, поддерживал крестьян и выступал за аграрную реформу.

После знакомства с жизнью колумбийской глубинки, с формами эксплуатации и притеснения крестьян со стороны латифундистов и правительства, с бытом участников вооруженной борьбы и зверствами карателей, после осознания материального и — что особенно важно для священника — морального вреда, причиненного стране правящим либерально-консервативным режимом, взгляды Торреса претерпели большие изменения: от проповеди реформ он перешел к проповеди насилия и выдвинул собственную схему прогрессивного общественного развития, дав ей название «изменения через насилие».

Согласно теории «изменения общественного строя путем насилия», крестьянское партизанское движение рассматривается как своеобразная форма перехода от сельского к городскому обществу, при этом преобразование крестьянина в городского жителя происходит через усвоение новых принципов социальной организации и мышления во время военных действий. Аграрное общество, по Торресу, характеризуется недостаточным разделением труда, отсутствием специализации и дифференциации социальных ролей, изолированностью социальных общин, повышенной конфликтностью отношений сельских жителей с внешним миром, чувством социальной неполноценности, а партизанская война способствует специализации и дифференциации ролей, связанных с военными действиями. Во время войны возникают новые общности (партизанские отряды, общины беженцев, армейские подразделения), а с ними и новые варианты идентичности крестьянина. В боях с профессиональной армией, а еще важнее в победах над ней крестьяне обретают чувство уверенности. Участие в партизанской войне открывает перед крестьянами возможность выдвинуться на командные посты — партизанский отряд превращается в своеобразный «социальный лифт». В том, что массовой силой нового общества у католического священника выступают крестьяне — самые бедные слои населения, нет ничего удивительного, ведь и в Нагорной проповеди говорится: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Следует добавить, что Торрес приветствовал не всякое насилие: насилие в целом он считал аморальным — морально только насилие угнетенного в ответ на насилие угнетателя.

В своих взглядах на вооруженную борьбу Торрес, кажется, повторяет положения теории, изложенной алжирским революционером Фаноном (1925-1961) в книге «Проклятьем заклейменный» (1961). Атеист, психиатр и участник национально-освободительной войны волею судеб, Фанон рассматривал вооруженную борьбу и как метод, и как процесс. По его мнению, во время вооруженной борьбы происходит духовное раскрепощение народных масс — из «зрительного зала» они выходят на политическую «сцену» и из объекта политики превращаются в субъект, из небытия пассивного созерцания возвращаются к деятельному созиданию. В вооруженную борьбу, если она приобретает массовый характер и сопровождается разъяснительной работой, встроенные механизмы, — после победы — способствуют установлению революционно-демократического режима. Вооруженная борьба — не самоцель, но в условиях колониальной мира — она единственно возможный путь. Вооруженная борьба мобилизует народ, ставит перед ним общее направление движения, вызывает в сознании каждого участника борьбы ощущение причастности к общему делу и к созданию истории.

В начале 1960-х гг. Торрес еще отделял свою позицию священника как носителя ценностных ориентиров от позиции социолога, но его взгляд на возможность «сохранения дистанции» между двумя своими ипостасями изменился под влиянием активного участия в политической жизни страны. В 1963 он был вынужден покинуть Национальный университет из-за своих выступлений в поддержку бастующих студентов. Недолго пробыв ректором Высшей школы гражданской администрации, в 1965 году он создал и возглавил политическую организацию «Единый фронт колумбийского народа», призванную объединить прогрессивные силы и добиться социальных преобразований в Колумбии. Конфликт Торреса как с правящим режимом, так и с церковной верхушкой зашел так далеко, что его лишили церковного сана. На одном из митингов «Единого фронта» он был ранен и задержан полицией.

Практическая политическая работа давала импульс к теоретическому творчеству, и Торрес сформулировал новую концепцию «практического социализма»: демократизация общества, бесплатное образование, экспроприации церковного имущества, комплексная земельная реформа. Своим посланиям он придавал форму «проповедей», подкрепляя моральное разоблачения олигархии фактическим материалом. Оставаясь верным католиком, он подчеркивал, что революция не только допустима, но и обязательна для христиан, поскольку представляет возможность осуществить любовь к ближнему на практике: «Если любви к ближнему можно достичь только путем революции, то любовь должна рассматривать революцию как одну из своих целей, и если эта революция совпадает в действиях с определенными целями марксистов- ленинцев, то дело будет не в том, чтобы марксисты обратились в христиан или христиане в марксистов, а в единстве их действий для практического решения проблем, касающихся большинства колумбийцев. Участие в этих действиях должно быть не только разрешено для католиков-мирян, но и стать обязательным для священников».

Революция может быть мирной, если привилегированное меньшинство не прибегнет к насильственному сопротивлению. В ином случае обязанность каждого христианина — бороться с оружием руках. Основной силой грядущей революции Торрес считал крестьянство. Однако он не отрицал и союз с рабочими, отвергая как необоснованную выдумку тезис о «встроенности» («интеграции») рабочего класса в капиталистическое общество. Он даже не исключал присоединения к борьбе армии, ведь и в ее рядах есть крестьяне и рабочие — просто на них надета военная форма. Армия должна стать защитницей народа. Торрес скептически относился к студенческим организациям, которые многие социологи 1960-х поторопились объявить авангардом революции. По его мнению, студенты являются привилегированной группой среди молодежи, способных внести вклад в дело революции, только избавившись от эгоизма и склонности к спонтанным действиям. Торрес считал, что под влиянием гражданской войны в сельской местности на фоне общего обострения социальных противоречий в стране народные массы созревают для революции раньше своих лидеров, быстрее лишаются предрассудков прошлого и обретают чувство революционной солидарности.

Осенью 1965 года колумбийские правительственные войска развернули широкие операции против партизанских «республик». Хотя наступление на повстанцев велись при поддержке артиллерии и авиации, оно было отбито, и в наступление перешли сами партизаны. В сложившейся ситуации, Торрес призвал бойкотировать предстоящие президентские выборы, сложил с себя обязанности руководителя «Единого фронта» и присоединился к одному из партизанских отрядов в горах. Присоединившись к партизанам, Торрес обнародовал «Послание к верующим»: «Когда власть выступает против народа, она незаконна и является тиранией. Христиане могут и должны бороться против тирании».

Без своего руководителя «Единый фронт» прекратил свое существование. 15 февраля 1966 года Торрес был убит в бою. Его имя приобрело мировую известность и стало символом борьбы с империализмом в «третьем мире». Его гибель оборвала процесс духовного формирования одного из самых оригинальных философов Латинской Америки.

К счастью, дело Камило Торреса не погибло вместе с ним. Его продолжили колумбиец Мануэль Перес Мартинес (руководитель в 1970-х-1990-х гг. Армии национального освобождения), аргентинец Энрике Дюссель (ведущий представитель «философии освобождения»), бразилец Леонардо Бофф и другие. Стоит также вспомнить книгу перуанского католического священника Густаво Гутьерреса «теологии освобождения» (1972) — именно она и дала название всему направлению общественной мысли.

Исламский социализм

Примерно десятилетием ранее на другом континенте — в Африке — в лоне другой мировой религии — ислама — разрабатывались идеи, которые также можно охарактеризовать как теологию освобождения, хотя в то время никто их так не называл.

Махмуд Мохаммед Таха (1909-1985) родился в деревне недалеко от города Руфы (тогда территория англо-египетского Судана) в небогатой, многодетной семье. В 1936 году окончил Колледж им. Ч. Дж. Гордона в Хартуме (теперь Хартумский университет), где учился на инженера. Проработав несколько лет на железной дороге и в сельском хозяйстве, Таха открыл собственное дело. Одновременно с предпринимательской деятельностью он участвовал в национально-освободительном движении. В 1945 году стал одним из основателей Республиканской партии («Аль-Хизб аль-джумхури»), выступавшей за независимость Судана и построение общества на основе модернизированного ислама. Неоднократно подвергался арестам и несколько лет провел в тюрьме.

В начале 1950-х гг. Таха сформулировал свое особое понимание ислама и превратил Республиканскую партию из политической организации в просветительское движение «Братьев- республиканцев» («Аль-Ихван аль-джумхурийюн»). Название не должно вводить в заблуждение: на самом деле движение строилось по принципу гендерного равенства и включало женщин — как рядовых участников, так и руководителей. Вскоре Таха отошел от непосредственного участия в политике, посвятив себя публичным лекциям, выступлениям в прессе и написанию трактатов, самым известным из которых стала книга «Второе послание ислама» (1967).

На первый взгляд Таха выглядит как последовательный фундаменталист — с его призывом вернуться к истокам ислама. Но на самом деле его проповедь противостояла консервативному исламизму, чрезвычайно распространенном — как во времена Тахи, так и сегодня — во всех арабских странах.

Таха разграничивал период, когда пророк Мухаммед проповедовал в Мекке, и период его последующей проповеди в Медине. В Мекке пророк выступает невооруженным, он в меньшинстве; его последователями являются выходцы главным образом из неимущих классов, среди них почти нет богачей, и против него объединяются все правящие классы. Поэтому проповедь этого периода адресована всему человечеству и пропитана духом свободы. В своем послании миру Мухаммед делает упор на моральные ценности и благословляет различные общественные преобразования, если они осуществляются в пользу обездоленных.

Согласно Тахе, в этой проповеди содержится призыв к отмене рабства и всех форм угнетения, особенно по отношению к женщинам. Это проповедь равноправия и личной свободы. В Медине же Мухаммед проповедует в иной среде: он вступает в союз с господствующими классами, которые берут ислам на вооружение. Как следствие, его проповедь теряет социальное содержание и ограничивается вопросами веры, а проповедь мирного обращения и мирного убеждения в правоте ислама сменяется воинственной проповедью обязательных правил, призванных жестко регламентировать жизнь, и проповедью неизбежного наказания за нарушение этих правил.

Медина была «золотым временем» пророка, но не все законы, дошедшие до нас от того древнего общества, уместны сегодня. Обязательными являются только откровения меккского периода. Настоящее послание ислама — это послание меккского периода, а работать над его практическим воплощением в жизнь сегодня означает поддерживать борьбу угнетенных — рабочего класса и женщин. Должны быть отменены многоженство, обязательность хиджаба и привилегии мужчин в наследственном праве, женщин нужно допустить к профессии судей.

Предписания шариата не вечны, они подчиняются законам развития и должны обновляться. Они не вечны, потому что имеют свои недостатки, хотя это не свойственные им недостатки, которые нельзя устранить, — они объясняются средой, в которой появились, ведь эти предписания были призваны служить конкретной группе людей — невежественных и необразованных. Предписания шариата являются переходными, в свое время их было достаточно, и они долгое время выполняли свою функцию, просуществовав до наших — более сложных времен. Наша задача — согласовать их с потребностями цивилизованного и сложного общества, дополнить в духе Корана, считал Таха.

Вариант политического ислама, разработанный Тахой, предусматривал реформирование суданского общества на новых принципах — принципах, согласно которым личное стремление человека к абсолютной свободе должно гармонично сочетаться с общественной потребностью в действительной социальной справедливости. Таха считал, что Судан должен быть федеративной, демократической и социалистической республикой. Этого идеала скорее всего можно достичь руководствуясь не марксизмом или либерализмом, заимствованными на Западе (эти доктрины слишком материалистичны), а исламом в его первоначальном виде, незапятнанном компромиссами с консервативными элементами. Этот настоящий ислам отрицает дискриминацию женщин и носителей иной веры, утверждает равенство и свободу всех людей.

Все режимы, которые устанавливались в Судане в 1950-е — 1960-е гг. — и до, и после обретения независимости (а это произошло 1 января 1956 г.) — рано или поздно запрещали публичные выступления и книги Тахи. Он не вписывался в идеологические шаблоны: выступал против примитивного толкования ислама (как у египетских «Братьев-мусульман» — «Аль-Ихван аль- Муслимун»), против арабского национализма, за мирное сосуществование с Израилем. Не стал исключением и режим «майской революции» 1969 г., установившийся в результате военного переворота. Мятежники «Свободные офицеры» («Харакат-ад-Дуббат аль-Ахрар») во главе с полковником Джафаром Нимейри, с одной стороны, провозгласили Демократическую Республику Судан, заявляли о мирном решении проблемы Южного Судана (где центральное правительство почти пятнадцать лет воевало с сепаратистами) и о некапиталистическом пути развития, с другой — запретили все партии, кроме Суданского социалистического союза («Аль-Иттияд аль- Иштиракий ас-Судани») и способствовали ползучей исламизации страны.

Напряжение в отношениях с властями достигло апогея в 1983 г., когда Таха осудил установление законов шариата в Судане, поскольку они, по мнению Тахи, могли расколоть страну на мусульманский север и христианский юг. В мае 1983 г. его и около пятидесяти других «братьев- республиканцев» бросили за решетку: против них не было выдвинуто никаких обвинений. Их выпустили в декабре следующего года, после чего Таха сразу опубликовал памфлет против «сентябрьских законов» (президент Нимейри провозгласил Судан «исламской республикой» в сентябре 1983 г.), охарактеризовав их как антиисламское искажение шариата и оскорбление для суданского народа, а также призвал остановить братоубийственную войну между Севером и Югом, которая вспыхнула годом ранее. За это Таху снова арестовали, обвинили в вероотступничестве и осудили на смерть через повешение. Президент Нимейри в телевизионном обращении подтвердил приговор, который был исполнен в пятницу, 18 января 1985 г., публично. Так, первопроходец освободительного, прогрессивного — в противовес фундаменталистскому, реакционному — политического ислама стал мучеником за свои идеи.

После этого режим Джафара Нимейри продержался недолго. 6 апреля 1985 года, спустя шесть недель массовых демонстраций и трехдневной всеобщей забастовки, Нимейри, который находился с государственным визитом в США, был отстранен от власти в результате военного переворота.

***

Примерно в то же самое время, когда Махмуд Таха проповедовал в Судане, в других уголках мира трое его младших современников искали пути сочетания ислама с освободительной борьбой и работой над улучшением жизни наименее привилегированных слоев населения. Речь идет о таких людях, как Малкольм Икс в США, Муса Садр в Ливане и Али Шариати в Иране. Помимо всего прочего их объединяет с Тахой преждевременная насильственная смерть, мученическая смерть.

Если вернуться к христианству, то интересно отметить, что в 1000-летней истории православия не встречается ни одного заметного примера прогрессивного или освободительного течения в церкви. Православие служило идейной «закваской» для фашистов в Румынии («Легион Михаила- архангела») и черносотенцев в России, но отнюдь не для революционеров (в отличие, скажем, от протестантизма — достаточно вспомнить радикального лютеранина Томаса Мюнцера и пуританина Оливера Кромвеля). Очевидно, решающим фактором здесь является меньшая автономия церкви, ее более тесная связь, как одного из идеологических аппаратов, с государством. Недаром в царской России во времена крестьянских бунтов и крестьянских войн восставшие в первую очередь расправлялись со священниками — их воспринимали как «представителей власти на местах». А в случае попа Гапона благотворительность и реформизм граничат с политическим авантюризмом и полицейской провокацией. Во всяком случае, так было до недавнего времени. Посмотрим, что покажет будущее.

Литература

И.Р. Григулевич. «Мятежная» церковь в Латинской Америке. — Москва: «Наука», 1972. — С. 147- 162.

А.В. Шестопал. Леворадикальная социология в Латинской Америке. Критика основных концепций. — Москва: «Мысль», 1981. — С. 170-178.

Samir Amin, Eurocentrism, New York: Monthly Review Press, 2009, pp. 83-85.

Abdullahi Ahmad an-Na’im, “Sudan’s Republican Brothers: An Alternative Islamic Ideology”, in MERIP Middle East Report, no. 147 (July—August, 1987), pp. 40-42.

Leonardo Boff and Clodovis Boff, Introducing Liberation Theology, Maryknoll, NY: Orbis Books, 1987.

Khalid Duran, “An Alternative to Islamism: The Evolutionary Thought of Mahmud Taha”, in CrossCurrents, vol. 42, no. 4 (Winter 1992/93), pp. 453-467.

W. Stephen Howard, “Mahmoud Mohammed Taha: A Remarkable Teacher in Sudan”, in Northeast African Studies, vol. 10, no. 1 (1988), pp. 83-93.

Michel Löwy, Marxism and Liberation Theology, Amsterdam: IIFE/IIRF, 1988.

George Packer, “The Moderate Martyr: A Radically Peaceful Vision of Islam”, in The New Yorker, September 11, 2006.

23.01.2025

↑