Неделю назад на общественное обсуждение был представлен проект новой конституции, подготовленный с подачи группы политиков, сосредоточенной вокруг Садыра Жапарова, которая захватила власть в стране в ходе недавних протестов. Окончательный проект конституции подготовят в ближайшее время и велика вероятность, что уже 10 января будет он вынесен на референдум, который пройдет одновременно с президентскими выборами.
О том как приходил Садыр Жапаров к власти и как Кыргызстан пришел к конституционной реформе, мы писали в отдельном материале (настоятельно рекомендуем с ним ознакомиться перед чтением данной статьи). В этой же статье мы рассмотрим новый документ и попытаемся выяснить, кому выгодна новая конституция и стоит ли голосовать за её принятие.
Чем концептуально отличается новая конституция от старой?
Оглавление
Прежде чем обсуждать новый проект, полезно было бы вспомнить, что из себя представляет старый. Нынешняя конституция Кыргызстана была принята в 2010 году. Основным её нововведением был переход от президентской формы правления к парламентской, первый во всей Центральной Азии. Подобный шаг был прямым следствием ряда неудач, связанных с узурпацией власти в одних руках, которую осуществляли предыдущие национальные лидеры.
Первый из них, Аскар Акаев, удерживал власть в своих руках с 1991 по 2005 годы. За долгие 14 лет он полностью разрушил некогда развитую советскую инфраструктуру и обеспечил полноценный переход страны к капитализму. Под конец его правления концентрация власти в одних руках зашла настолько далеко, что вся политическая власть в стране оказалась в руках семьи Акаева; президентские полномочия в руках самого Аскара Акаевича и парламентское большинство в руках игрушечной партии «Алга, Кыргызстан», партийные списки которой возглавляли дети первого президента. При этом, правление Акаева сопровождалось минимальными темпами экономического роста, падением уровня жизни неимущих классов, социальным расслоением, разрушением инфраструктуры и производства.
«Тюльпановая революция», политический переворот произошедший в 2005 году, положил конец акаевскому правлению. Однако никаких выводов о причинах случившегося сделано не было, а потому без какого-либо изменения политической системы к власти пришел новый президент, Курманбек Бакиев. Тогда казалось, что дело вовсе не в форме правления, а в личных негативных качествах Акаева и членов его семьи.
Однако следующий президент, не смотря на приход к власти на демократической волне, проявил еще больше желания сосредоточить власть в своих руках, инициировав конституционную реформу, которая увеличила полномочия президента, а также расставив своих родных и близких на ключевые посты в государстве. Управленческие успехи, при этом, были минимальны. Иными словами, Бакиев пошел по пути Акаева, пройдя его, однако, не за 14 лет, а всего за 5. Закончилось это кровавой «Апрельской революцией», еще одним государственным переворотом, который закономерно поставил вопрос об изменении формы правления. Уж коль скоро два президента подряд приводят страну к социальным потрясениям, тормозя при этом экономическое развитие, то возможно именно парламентаризм позволит стабилизировать политическую систему?
Плодом этих размышлений стала парламентская конституция 2010 года, которая отдала законодательную власть в руки Жогорку Кенеша. Жогорку Кенеш получил право единолично заниматься законодательной властью и формировать власть исполнительную, т.е кабинет министров. Одним из важных изменений стало то, что парламент стал формироваться по партийным спискам, сменив собой одномандатную мажоритарную систему выборов по округам. Это нововведение было призвано решить проблему местечкового трайбализма, когда маленькие клановые группы действуют исключительно в своих интересах, в противовес интересам всей остальной страны.
Президент, согласно конституции 2010 года, помимо представительской функции сохранил за собой функцию нотариуса, утверждая на должности судей, министров и ген.прокурора по предложению парламента и различных консультативных органов. В противовес президенту значительные полномочия получил премьер-министр, полностью ответственный за работу правительства.
Подобное разделение обязанностей и полномочий, наследующее традициям европейских парламентских демократий, истоком которых является бельгийская конституция, сделало крайне сложной политическую узурпацию власти и за 10 лет доказало свою эффективность: прибрать власть к своим рукам ни у кого так и не получилось. Хотя попытки были; в частности в 2016 году, когда под занавес своего президентского срока Алмазбек Атамбаев инициировал расширение полномочий премьер-министра, планируя либо самому занять этот пост, либо отдать его кому-либо из ближайших сподручных.
Конституция 2010 года была направлена на решение конкретной задачи — противодействия узурпации, трайбализму и авторитаризму. При этом, важно отметить, что экономическое и социальное развитие, в целом, осталось на том же уровне, что и до принятия конституции, не продемонстрировав никакой прямой зависимости от формы правления. Парламентаризм не привёл к росту качества управленческого аппарата и принимаемых им решений, а просто позволил оберегать хрупкий политический порядок от резких кренов в ту или иную сторону.
Концептуально, новый проект конституции, призванный сменить вариант 2010 года, является возвращением к конституционным формам акаевского и бакиевского режимов, т.е к президентской форме правления. По большому счету, новый вариант не отличается какой-то особой проработанностью и не демонстрирует попыток как либо осмыслить исторический путь Кыргызстана. В абсолютно большинстве вопросов его основой являются две последние конституции 2007 и 2010 годов.
Если вкратце, то основные нововведения можно уложить в несколько пунктов:
Реформа политической системы
Согласно проекту новой конституции, президент получает ничем неограниченные полномочия, сосредотачивая в своих руках практически всю исполнительную власть в стране. Он получает право формировать и отстранять от работы кабинет министров, раздаёт поручения и осуществляет контроль за их исполнением, а также может отменить любые решения правительства и подконтрольных ему министерств. Президент может инициировать законопроекты, назначать и снимать членов судейского корпуса, послов а также представителей в других странах и международных организация, руководителей органов государственной власти и местных администраций. Лишь для нескольких особо важных должностей президенту необходимо получить одобрение парламента. При этом президенту возвращено право избираться на два срока, т.е находиться у власти он может до 10 лет.
Парламент оставляет за собой только законодательную функцию. Правительство становится полностью подотчетным президенту.
Еще одним нововведением является создание нового политического органа — Курултая. Формат работы, а также задачи, возлагаемые на него в проекте обозначены довольно смутно. По скудным описаниям можно предположить что у него будут исключительно совещательные и консультативные функции и никакой реальной властью он не обладает — финальное решение по любым вопросам будет принимать президент. Также не ясно по какому принципу он будет созываться.
Правовые вопросы
В сравнении с конституцией 2010 года, вопросы прав человека в новом проекте оказываются значительно менее проработанными. Большие вопросы вызывает включенное уже в преамбулу разделение граждан Кыргызстана на разные этнические группы с ведущей ролью титульного этноса. Также проекте присутствует большое количество отсылок к понятиям вроде «нравственность», «традиции» и пр., что оставляет большой простор для трактовок. Особенно ярко это проявляется в 23 статье конституции, выглядящей следующим образом:
Статья 23.
Из предлагаемого проекта Конституции
1. В Кыргызской Республике запрещаются печатные издания, в том числе издания на электронных носителях, зрелища и общественные мероприятия, противоречащие общепризнанным нравственным ценностям, традициям народов Кыргызстана, а также международным стандартам.
2. Распространение в средствах массовой информации сведений, содержание которых может нанести вред нравственности и культуре народа Кыргызстана, ограничивается или запрещается в соответствии с законом.
Таким образом, со ссылкой на весьма субъективные категории в конституцию внедрена возможность цензуры. И подобных элементов, свойственных не юридическим законам, а популистским политическим брошюрам, в новом проекте конституции огромное множество.
Разумеется, данный проект не является окончательным и еще будет подвергаться изменениям в ходе работы собранного конституционного совещания, а потому нет смысла детально рассматривать его ляпы и огрехи. Однако основным вопросом, так или иначе, останется один из важнейших элементов буржуазного государства — выбор формы правления. Всё остальное, по большому счёту, является ретушью, призванной уводить в сторону внимание от центрального вопроса.
Садыр Жапаров уже продемонстрировал, что будет всеми силами бороться за то, чтобы единолично управлять страной в ближайшем будущем. И изменение конституции перед занятием президенсткого поста — единственный шанс полноценно реализовать свой план. По-хорошему, на этом месте анализ можно было бы завершить, т.к довольно очевидно то, зачем и для чего был выдвинут новый проект. Однако сама развилка между президентской и парламентской формами правления и политическая дискуссия, развернувшаяся после публикации проекта конституции, ставят несколько важных теоретических вопросов, по поводу которых нам есть что сказать.
Стране нужен хозяин?
Разумеется, проще всего интерпретировать сложившуюся ситуацию, когда страну в авральном режиме пытаются принудить к выбору формы правления, как исходящую непосредственно от одного человека — Садыра Жапарова — и выгодную только ему. На это указывает то, что до выхода Жапарова из тюрьмы вопрос смены государственного строя никем не поднимался и не рассматривался всерьез. И вот, получив в своё распоряжение машину государственной пропаганды, Жапаров активно продвигает идею президентской республики при помощи государственных телеканалов и подконтрольных ему СМИ, сделав тему смены формы правления центральной в политической жизни страны.
При этом, глупо отрицать, что пропаганда, даже самая масштабная, не смогла бы заставить большие массы людей в столь короткий срок принять данную точку зрения. А ведь на сегодняшний день идея президентской республики, с максимально широкими полномочиями одного человека, представляется довольно большой части населения весьма и весьма привлекательной. Причем в это большинство входят не только сторонники Жапарова. Аргументируется же эта позиция простым и ёмким доводом, выраженным в формуле: «стране нужен хозяин». Множество людей убеждено в том, что только личная ответственность одного человека поможет стране преодолеть кризисное и отсталое состояние, в то время как «парламентская говорильня» множит безответственность, непозволительную в управлении государством. Эта тенденция была хорошо заметна перед последними парламентскими выборами, когда всё общество единогласно пришло к мнению, что шестой созыв парламента не оправдал возложенных на него надежд (с тех пор иначе чем как «чимкирики», т.е «сопливые», депутатов в Кыргызстане не называют). Ярче всего эта неспособность Жогорку Кенеша принимать решения проявилась весной, во время пика коронавирусной пандемии, когда парламент просто ушел на карантин, оставив страну без плана по выходу из кризиса и фактически предоставив людей самих себе. Именно это недовольство властью, сегодня превратилась в запрос на диктатуру одного человека. Множество людей видит в авторитарном управлении возможность решить накопившиеся проблемы: бедность, слаборазвитость, коррумпированность и т.д.
Таким образом, вопрос о смене формы правления является своеобразным кризисом доверия к демократии и отсылает к классической проблеме соотношения легитимности и эффективности в политике, к пропорции между участием как можно большего количества людей в принятии решений и возможностью быстро и организованно управлять государством. Данная проблема вовсе не уникальна: на протяжении последних десятилетий с подобными кризисами столкнулось большинство классических демократий.1https://www.colta.ru/articles/society/22161-kolin-krauch-nasha-model-demokratii-ne-daet-nam-shansov-dlya-uchastiya-v-politike Симптомы потери доверия к демократическим процедурам свойственны большинству стран мира. Буржуазные парламенты в сложных, кризисных условиях не способны эффективно реагировать на ситуации, требующие оперативного вмешательства, так как каждый вопрос требует длительного обсуждения, а депутаты как огня боятся любой ответственности. На этом фоне, всё меньшее количество людей участвует в выборах или вступает в политические партии, таким образом ощущая себя отчужденными от принятия решений и не чувствуя, при этом, никакой связи с теми, кто эти решения принимает. Как итог, отчужденный от политической жизни человек становится в оппозицию всему существующему политическому устройству, что неизбежно выливается в довольно маргинальные представления о том, как должно функционировать государство.
Закономерным политическим ответом на соответствующий запрос граждан становится правый популизм, проповедующий ценности авторитарной власти, патриархальности, национализма и традиционализма. Сформировавшийся в обществе запрос на «крепкую руку» чаще всего спешат удовлетворить проходимцы от политики разных сортов. Потому, к целому ряду фигур вроде Дональда Трампа, Марин Ле Пен, Беппе Грилло, Жаира Болсонару, Родриго Дутерте и тому подобных личностей, вполне можно отнести и Садыра Жапарова, с поправкой на местную специфику. То же самое касается сплотившейся вокруг Жапарова партии «Мекенчил», идеологи которой легко бы нашли общий язык с венгерским «Йоббиком», французским «Национальным объединением», польской «Право и справедливость» (к слову, именно в Польше Жапаров жил в эмиграции) или греческой «Золотой зарей» — виднейшими европейскими правыми партиями.
Какие опасности несёт политический популизм
Недовольство буржуазным парламентаризмом, так или иначе, имеет вполне объективную основу — никогда и ни при каких обстоятельствах капиталистическое государство, пусть и обладающее всеми номинальными признаками демократичности, не будет служить народу. Целью государства в капиталистическом обществе является обслуживание господствующего класса, т.е буржуазии. Сама же форма управления — парламентская ли или президентская, демократическая ли или авторитарная — во всех случаях останется лишь ширмой, которая будет скрывать господство класса капиталистов над классом рабочих. Однако это недовольство, в условиях отсутствия организованного пролетариата, неизбежно превращается в правую реакцию, опирающуюся на мелкобуржуазные и люмпенизированые полупролетарские слои населения, не сулящую трудящимся и всей стране ничего хорошего. Как правило, дорвавшийся до власти правый популизм институционально представляет собой несменяемую консервативно-авторитарную власть, опирающуюся на олигархию и крупный бизнес, как это, например, произошло в большинстве стран экс-СССР — России, Узбекистане, Казахстане, Азербайджане и т.д. В некоторых случаях правопопулистский политических лидер становится удобным инструментом для манипуляций в руках международных финансовых институтов, когда его руками проводятся масштабные неолиберальные реформы. Примером тому может служить период правления Курманбека Бакиева и многочисленные местечковые правые диктаторы, коих со времен Пиночета мир видел великое множество. И, наконец, в худшем случае, приход к власти правых популистов может закончиться превращением в полноценный фашистский режим, выстроенный на насилии и крови.
Сама дихотомия между легитимностью и эффективностью власти в условиях неолиберального консенсуса является ложной, особенно когда речь заходит об экономических правах и уровне жизни рабочего класса. Да, безусловно, популистский лидер у руля страны, не обремененный преградами в виде парламента, способен быстро и эффективно проводить преобразования. Однако неизбежно все эти преобразования будут проводиться в пользу имущих классов, что выразится в очередной волне приватизации и сокращении социальных расходов. Бедноте же, как и всегда, уготована только духовная пища — рассказы о национальной гордости, насаждаемая ксенофобия и беспрерывное прославление традиций. Сверх этого правый популизм ничего предложить не может.
При этом, ошибочно думать, что авторитарная власть сама по себе способна эффективно осуществлять хотя бы капиталистическую модернизацию, проводимую в интересах буржуазии. Как показывает статистика, никакой прямой связи между экономическим взлетом и формой правления нет. Отлично это видно на примере постсоветского пространства, когда соседний Таджикистан, очень схожий с нами географически и демографически, с бессменным Эмомали Рахмоном во главе, не обнаруживает никаких существенных отличий от Кыргызстана, обладая аналогичным уровнем экономического развития.
В случае с Садыром Жапаровым нет никаких надежд на то, что он не пойдет по одному из описанных выше путей. В его биографии, его книгах, его многочисленных речах и высказываниях нет ни малейшего намёка на заинтересованность проблемами рабочего класса и социальных низов. Более того, нет никакого намёка на это и в ряде решений, которые он успел принять в качестве и.о президента и премьер-министра — напротив, всё вполне в духе неолиберальных методичек: инициированное изменение налогового кодекса, большая озабоченность внешним долгом и оптимизацией экономики для его погашения, «экономическая амнистия» и прочая бессмертная классика.
Обратной же стороной правого популизма и авторитарной власти является подавление общественных и политических свобод, а также нарушения прав человека, так как это является необходимым условием для того самого вожделенного «эффективного управления», которое не должно встречать на своём пути никаких препятствий, в виде митингов на улицах и тому подобного «либерального безобразия». В итоге народ оказывается обманутым дважды: не видать ему в конечном счёте ни экономического развития, ни политических прав. Выражаясь словами классика либерализма: «Кто жертвует свободой ради безопасности, не получит ни того, ни другого».
Что выбрать рабочему классу?
Предлагаемый нам выбор между старой, парламентской и новой, президентской конституциями по сути является выбором между буржуазной демократией и буржуазной диктатурой. Как было показано нами выше, ожидание того, что буржуазная диктатура позволит обеспечить трудящимся массам лучшую жизнь, не имеет под собой никакого основания. Впрочем, как не обеспечит её и буржуазная демократия.
Единственным по-настоящему верным путем к развитию является социалистическая политика, т.е управление государством в интересах рабочего класса и трудящихся масс. На сегодняшний день, в силу разобщенности, неорганизованности и слаборазвитости кыргызского рабочего класса, в стране нет политической силы, которая была бы способна пропагандировать и осуществлять социалистические преобразования.
Вместе с тем, в ходе недавних политических потрясений, мы впервые за долгие годы увидели, что рабочий класс начинает политизироваться: начинает расти забастовочная и профсоюзная активность, проявляется готовность пролетариата стихийно объединяться ради общих интересов. Это лишь первые ростки будущих массовых рабочих движений, которые потенциально могли бы осуществить позитивные преобразования в стране. Кыргызскому пролетариату предстоит долгий путь, прежде чем он сможет полноценно выступить на политической арене.
Однако эти первые ростки имеют шансы взойти и окрепнуть только в условиях политической свободы, которую предлагает буржуазный парламентаризм и старая конституция. Свободы проводить митинги и забастовки, свободы организовываться в профсоюзы, кружки и политические организации, свободы протестовать против действий правительства и власти, свободы претендовать то, чтобы стать властью самим. То что сегодня предлагает нам Жапаров и кучка его восторженных последователей, неизбежно приведет к буржуазной реакции и к ограничению гражданских и политических прав. На зарождающемся рабочем движении это скажется самым негативным образом.
Потому сегодня каждый социалист должен всеми силами протестовать против нового проекта конституции.
P.S Работая над этой статьей, мы не задавались целью делать детальный разбор старого и нового проектов конституции, так как и без нас достаточно либеральных юристов, готовых выполнять эту работу и выполнять её хорошо, обличая юридическую безграмотность авторов новой редакции. Однако кое-что в новом проекте наше внимание всё же привлекло, чем мы не можем не поделиться, так как едва ли либеральная общественность придаст этому какое-то значение. Так, первый пункт 38 статьи новой конституции, предлагает в качестве основного закона страны следующую сентенцию:
Статья 38.
Из предлагаемого проекта Конституции
1. Частная собственность признается и гарантируется в Кыргызской Республике как неотъемлемое право человека, естественный источник его благосостояния, деловой и творческой активности, залог его экономической и личной независимости.
В конституции 2010 года данного пункта нет. 🙂
25.11.2020
↑