Оригинал статьи был первоначально опубликован на сайте Ревкульт
Так или иначе, с основными понятиями и положениями современной неоклассической экономической теории, или экономикс (англ.economics) знаком каждый из нас. Заняв доминирующую позицию в экономическом дискурсе, она была встроена в образовательные программы школ и университетов как основополагающая система, способная объяснить и предсказать функционирование хозяйственной деятельности. Предельная полезность, рациональный выбор, равновесие – это те принципы, которые каждому из нас преподносились и продолжают преподноситься в качестве основ научного знания об экономике.
Именно «научность» современной экономикс провозглашается ее главным преимуществом, но она же является и основным объектом для критики как со стороны политэкономов, так и представителей неортодоксальных экономических течений.
Экономикс зародился как ответ на слишком идеологически индоктринированную классическую теорию, что во многом логично, поскольку работы, например, Адама Смита отражали реалии транзитного позднефеодального-раннекапитиластического общества, а точнее одной его части – мелких торговцев и ремесленников, вынужденных вступать в интенсивные рыночные отношения, которые Смит экстраполировал на всю экономику в целом. То же можно сказать и про Рикардо, чьи взгляды были продиктованы духом Наполеоновской эпохи и борьбой с протекционистски настроенными землевладельцами. То же самое можно сказать про Маркса, с его духом европейских революций и отражением реалий фабричной жизни Манчестера.
Политической экономии того времени не находилось равного места в университетских и академических кругах, где преобладали естественнонаучные дисциплины и области знаний, способные дать четкий и верифицируемый результат. Поэтому первые неоклассики, такие как Альфред Маршалл и Леон Вальрас, в целой серии работ сделали поворотный шаг, трансформировав экономическую теорию в духе преобладающего на тот момент естественнонаучного знания и метода, а именно ньютоновской механики. Целью было переместить экономику из области социальных и гуманитарных наук в область естественнонаучных и технических дисциплин. Результатом стало формирование научного экономического метода, схожего с физическим.
Подробное сравнение этих двух методов описано в книге бывшего министра финансов Греции Яниса Варуфакиса «Foundations of Economics: A Beginner’s Companion». Он пишет, что точкой отсчета физического, и, как следствие, научного метода было (1) определение предмета исследования (focus of study), а именно объективно измеряемых физических качеств , затем, необходимо было (2) выдвинуть теоретическое предположение, после чего (3) строилась математическая модель поведения предмета исследования в рамках теоретического предположения, и в итоге (4) в лабораторных условиях рассматривалось соответствие поведения предмета исследования построенной математической модели. В случае с точными естественнонаучными изысканиями, этот метод вполне себя оправдал и позволил физике создать прорывную теоретическую базу, объясняющую, как работает окружающий нас мир. По сути, это то, что и в современном представлении понимается как научный метод. Для экономикс же по аналогии были сконструированы формально схожие концепты, увидеть это можно на следующем примере:
Шаг 1: Обозначение предмета исследования (атомы, молекулы, маятник).
Шаг 2: Выдвижение теоретического предположения (закон сохранения энергии, энергия не исчезает в ничто и не появляется из ничего).
Шаг 3: Построение математической модели в соответствии с теоретическим предположением (E = E1 + E2 + E3 + … + En).
Шаг 4: Наблюдение поведения предметов исследования в лабораторных условиях на предмет соответствия математической модели.
Шаг 1: Обозначение предмета исследования (индивиды, фирмы, правительства).
Шаг 2: Выдвижение теоретического предположения (правило максимизации полезности, экономические агенты нацелены на удовлетворение своих предпочтений).
Шаг 3: Построение математической модели в соответствии с теоретическим предположением (MU1 / P1 = MU2 / P2).
Шаг 4: Использование статистических методов для подтверждения/опровержения верности математической модели.
Физика (physics) описывает устройство физического мира на языке математических моделей. Экономика (economics) также пытается описывать устройство хозяйственной деятельности, используя математический аппарат. А вместо лабораторных опытов экономика использует статистические данные для подтверждения своих предположений. Таким образом, вся сложность и многослойность экономических отношений сводится в базисе своем к взаимодействию атомизированных объектов, действующих на основе всеобщего «рационального» закона – маржинализма, что один в один повторяет парадигму анализа взаимодействия тел в классической механике. Такая фундаментальная перемена помогла, с одной стороны, неоклассической экономике возвыситься над остальным «социальными науками», но не в достаточной степени, чтобы войти в ранг точных наук и стать собственно наукой в общепринятом смысле слова. Этому мешает целый ряд причин, неотрывно связанных с методологией экономикс.
Социальный мир отличается от мира физических объектов, поэтому механический перенос метода, описывающего поведения частиц на совокупность людей, занятых хозяйственной деятельностью и обладающих сознанием чреват профанацией самого метода. Конечно, в физике тоже есть упрощения, например, модели идеального газа или материальной точки. Они не учитывают всю совокупность факторов и отбрасывают «ненужные» условности. Но в конечном счете эти абстрактные модели работают. Они дают проверяемые результаты и возможность получать точные предсказания. Может ли похвастаться этим экономикс? Едва ли.
Самой показательной иллюстрацией этому стало получение Нобелевской премии по экономике тремя экономистами, выводы двух из которых прямо противоречили друг другу. Но и в целом, наверное, можно сказать, что репутация экономической науки в ее современном виде, особенно что касается макроэкономической части, находится на самой низкой отметке за полвека, благодаря неспособности предсказать экономические кризисы и предоставить достаточное количество надежных исследований по прогнозированию рыночных процессов, которые бы прошли проверку на практике. Знаменитыми уже стали цитаты Алана Гринспена, несколько раз высказывавшего после кризиса 2008 разочарование в существующих тогда моделях, на которые привыкло опираться экономическое сообщество; однако Гринспена нельзя назвать в чистом виде экономистом, учитывая занимаемые им позиции, он скорее был политиком в экономической сфере.
Но и у «настоящих» экономистов случаются провалы. Long-Term Capital Management являлся хэдж-фондом, в число основателей которого входило два Нобелевских лауреата – Майрон Сколз и Роберт Мертон, применивших в деятельности компании стратегию по управлению деривативами, за которую эта премия им и была вручена, но уже через год компания потеряла 4.6 миллиарда долларов и обанкротилась.
Многие экономисты, пытаясь придать своим изысканиям «научность» и объективность, бомбардируют нас массивными моделями, объемными статистическими данными и тяжелой математической выкладкой, что явно имеет ограниченный эффект, ведь многие базисные понятия, такие как ВВП, инфляция и другие показатели имеют явную политическую, а не объективно математическую, природу, ведь мы решаем, из чего и как они будут измеряться, поэтому все существующие вариации и воззрения на эти показатели так или иначе могут стать предметом политической манипуляции.
И влияние экономикс на политику (или политики на экономикс?) действительно большое, учитывая число как аффилированных с государством, так и международных экономических исследовательских институтов. Но даже с такой развитой институциональной системой и оперативными возможностями, экономикс не в полной мере справляется с необходимостью математически и статистически подкреплять свои выводы. Одно из исследований, в котором в расчет бралось 6700 работ, в которых было выдвинуто 64076 экономических выводов, показало, что почти половина из них не имело под собой достаточной статистической базы для их подтверждения. А в той половине, что имела достаточно подкрепляющей статистики, в 80% случаях заявленные экономических эффекты были искусственно завышены.
И это уже давно известная в экономикс проблема, выявленная ей же самой; очень часто ученые просто перебирают уже существующий объем математических моделей и подбирают ту, что лучше подходит для описания имеющихся у них эмпирических данных или умозрительных закономерностей, это получило название replication crysis.
Вопрос достоверности предоставляемых данных действительно является большим поводом для беспокойства: порой, за толстым слоем математических расчетов и статистических выкладок скрывается исследование, мало связанное с действительным функционированием реальной экономики, мало настолько, что зачастую другие ученые не имеют возможности даже самостоятельно смоделировать построения своих коллег. В Федеральном Резервном Управлении США попытались самостоятельно воспроизвести модели из 67 научных работ, удалось это сделать лишь в 22 случаях. Что раскрывает еще одну сторону проблемы – отсутствие в свободном доступе прозрачного набора данных и развернутых планов, которые должны сопровождать любое исследование.
Экономикс пытается выстроить свою деятельность вокруг предсказания, что неудивительно, ведь это то, что от нее требует общественность и политические круги, и именно оно, в случае успешности, будет являться главным критерием истинности теории. Но предсказание всегда будет частичным и неточным без правильного понимания функционирования самой системы, ее основ, что в случае с экономикс представляется проблематичным, учитывая, что она опирается на условные математические модели, не берущие в расчет целые пласты существующих в экономике и общественной жизни взаимодействий. И как мы уже увидели, даже с применением и экстраполяцией этих самых моделей могут возникать сложности. Довольно метко состояние современной экономической мысли выразил Марк Блауг:
«Современная экономика больна – она все больше становится интеллектуальной игрой ради самого процесса игры, а не для понимания работы мира экономики. Экономисты превратили экономику в своего рода социальную математику, в которой аналитическая строгость – все, а практическая соотносительность – ничто».
Но также нельзя и преуменьшать практическую пользу экономикс, существует довольно много примеров, когда неоклассические теории и стратегии действительно имели положительное практическое применение. Внутри самой же научной среды ведутся постоянные дискуссии и выходят исследования касательно нерационального поведения на рынке, влияния политических и социальных факторов на функционирование рыночных механизмов и т.д., но имеют они достаточно локальный характер и коренным образом не меняют центральных положений дисциплины. Поэтому всегда нужно помнить, что за флером сложных математических вычислений и нобелевских наград скрывается противоречие, вытекающее из попытки преодолеть «неполноценность» социальных наук в сравнении с науками «настоящими». Это поможет всегда критически оценивать данные, выдаваемые мейнстримной экономической наукой сегодня.
Дополнительную важность это приобретает учитывая то, что обычно называется экономической экспансией или экономическим империализмом – это процесс переноса принципов неоклассической экономики для анализа смежных областей. Таким образом, с помощью принципов максимизации потребностей и рыночного равновесия пытаются описать политическое взаимодействие, историю, право и даже семейную сферу, утверждая, к примеру, что люди находят себе партнера, создают семью и рожают детей на основе взвешивания оптимальных личных преимуществ и издержек от каждого решения.
Схожим образом с экономикой попыталась увеличить свой «научный вес» и другая дисциплина – международные отношения. До сих пор одной из самых главных теорий в ней является так называемый реализм. Вдохновленное ньютоновской механикой представление о неделимых акторах – государствах, которые сталкиваются друг с другом как «бильярдные шары» и влияют друг на друга волнообразно или в виде эффекта домино, где каждое отдельное государство движимо своим собственным национальным интересом – очень размытым понятием, схожим с маржиналистским принципом – максимизация национальных выгод и преимуществ.
Из этих примеров видно, что представление о модели поведения, продвигаемое неоклассической экономикой, дало корни и в других сферах общественной и интеллектуальной жизни, потому что преподносит себя как рациональное и научное (из-за сходства с физикой), а, следовательно, поддающееся прогнозированию и артикулированию. Это не значит, что эти теории нужно отвергать, ведь они полезны в своих областях для углубления разностороннего понимания предмета, но всегда необходимо быть осторожным и не давать зачастую ложному авторитету «научности» навязывать свою гегемонию: ведь под этим флером часто могут скрываться другие объективные, политические силы и интересы.
20.01.2025
↑