Оригинал статьи был первоначально опубликован на сайте Ревкульт

Примечание редакции. Одной из задач нашего сообщества является популяризация современных марксистских теоретиков. Мы начинали с переводов лекций Дэвида Харви, а сегодня готовы представить выступление Нестора Коана на конференции Латиноамериканского совета по общественным наукам. Нестор Коан – это аргентинский марксист, автор около 30 книг теоретического и пропагандистского характера; наиболее важные из них: «Маркс в Третьем мире», «Капитал: история и метод», «Наш Маркс», «В сельве. Неизвестные исследования Че Гевары». Почему именно эта лекция? Во-первых, в ней Нестор Коан последовательно критикует представления о Марксе-европоцентристе, причем делает это аргументированно, раскрывая исторический контекст некоторых его нелицеприятных высказываний. В России тема «русофобии» Маркса мусолится консервативной публикой уже несколько десятков лет, так что стоит ознакомиться с тем, как зарубежные марксисты отбивают аналогичные нападки от местных антикоммунистов. Во-вторых, несмотря на некоторые неточности, Коан плотно погружен в тему, поэтому материал лекции не является пережевыванием прописных истин, а напротив, содержит множество интересных подробностей как из биографии Маркса, так и из истории коммунистического движения вообще.

Примечания переводчика. Переводя речь Нестора Коана, я столкнулась с необходимостью внести некоторые исправления в саму информацию, которую подаёт рассказчик. Дело в том, что в ходе лекции Коан дважды приписывает высказывания Энгельса Марксу. В первый раз – знаменитое изречение о том, что народ, порабощающий другие народы, не может быть свободен. Полная цитата:

«Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Сила, нужная ему для подавления другого народа, в конце концов всегда обращается против него самого» («Эмигрантская литература» (май 1874 г.— апрель 1875 г.). — Соч., 2-е изд., т. 18, с. 509).

В этом случае я заменила цитату Энгельса похожей цитатой из Маркса:

«Народ, порабощающий другой народ, куёт свои собственные цепи» (Генеральный совет — Федеральному совету романской Швейцарии (около 1 января 1870 г.). — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 16, с. 407).

Второе высказывание, приписанное Коаном Марксу («…зачем этим ленивым мексиканцам Калифорния, если они ничего не сумели с ней сделать?»), на самом деле взято из ранней (1849 год) статьи Энгельса «Демократический панславизм». Звучит оно так:

«И что за беда, если богатая Калифорния вырвана из рук ленивых мексиканцев, которые ничего не сумели с ней сделать?» (речь идёт об Американо-мексиканской войне 1846-1848 годов).

В этом случае вместо ошибочного «Маркс» я написала «Маркс и Энгельс» по двум причинам. Во- первых, Маркс, хоть тоже сначала заблуждался относительно внешней политики США – в том числе в упомянутом конфликте – такого никогда не говорил (по крайней мере, не оставил письменных свидетельств). Во-вторых, поменять «Маркса» на просто «Энгельса» не позволила структура речи Коана; развалилась бы его главная мысль, ведь ключевая идея лекции – сравнение «двух» Марксов из разных времен. И нельзя было допустить, чтобы из-за ошибки Коана один из его Марксов оказался Энгельсом. В случае с «ленивыми мексиканцами» Коан ссылается на уникальную книгу «Karl Marx, Friedrich Engels. Materiales para la historia de América Latina», изданную в Аргентине, где собрано всё, что Маркс и Энгельс писали о Латинской Америке, – выдержки из статей, заметки, черновые записи. и тд. Коан небрежно цитирует перевод упомянутой статьи Энгельса, помещённый как раз в этом сборнике – даже скорее пересказывает, чем цитирует. В переводе я постаралась приблизить цитату к оригиналу.

Иоанка в своём выступлении говорила о заговоре. Иронично, что для разговора о Марксе на Кубе мы собираемся как заговорщики. С её стороны это была дерзкая шутка, но, как говорил товарищ Зигмунд Фрейд, в каждой шутке есть доля правды, верно?

Тот факт, что Кубе нужно приложить столько сил, чтобы обсудить идеи Маркса, многое говорит об уровне идеологической полемики, о ситуации, в которой мы оказались, не только на Кубе, но и во всей Латинской Америке, и в мире в целом. В зависимых капиталистических странах, везде… Сегодня утром я общался на эту тему с чилийским товарищем, который смотрит на все это со знаменитой южной иронией… Но и в странах с крайне правыми, неолиберальными правительствами имеют место споры об идеологиях. Никакая гегемония не может быть вечной. Всё должно постоянно меняться, нам нужно ежедневно пересматривать наши положения, и нашим врагам приходится делать то же самое. Никакие завоевания не вечны. Когда-то мне выпала честь взять интервью у Анри Аллега. Он был французским евреем, коммунистом, много лет провёл на военной службе в Алжире и в войне за независимость сражался на стороне Фронта национального освобождения Алжира. Французы пытали его в концентрационном лагере. Он предал гласности применение пыток французской стороной и смог переправить из тюрьмы книгу, которую там написал. Это такое же знаковое произведение, как «Репортаж с петлёй на шее» Юлиуса Фучика. Аллег назвал свою книгу «Допрос» – имеется в виду пытка. Сартр написал к ней предисловие… В общем, я взял у него интервью. У этой феноменальной личности. Он был уже старичком, и я попросил его обратиться с напутствием к новому поколению. Он ответил: «Я хочу сказать и молодому поколению, и к старому: ничто не вечно. Ничто из того, что уже завоёвано, не будет принадлежать вам вечно. Нельзя думать: мы добились того-то и того-то, и борьба окончена. Нет, всё обратимо, всё всегда может измениться». И для меня это стало уроком. Анри Аллег не стал бы болтать просто так. Он всю свою жизнь боролся… Его пытали французы, но он никогда не переставал быть французом, хотя сражался против Франции, за независимость Алжира. В конце жизни он пришёл к выводу, что ничто не длится вечно. Чего бы вы ни добились, всё можно потерять. Значит, споры о политике будут всегда.

Что касается Маркса… Может быть, для кого-то эта лекция просто пойдёт в учебные документы этой новой системы контроля, где надо накапливать галочки, отметочки, посещать курсы и так далее… Но это всё бюрократические дела, к которым мы мало-помалу привыкаем, и они не имеют ничего общего с левой повесткой. Думаю, эта лекция – не просто занятие, которое вам где-то отметят. Это тоже часть политической, идеологической полемики. И нет ничего лучше, чем обсуждать идеи Маркса на Кубе в 2018 году, в самый разгар кризиса капитализма. Это сейчас необходимо. И шутка Иоанки про заговорщиков… Думаю, заговор вышел просто отличный. Сейчас необходимо отвоёвывать наше право на историю, на политическое просвещение, и не просто описывать прошлое, как археологи, а делать его актуальным. Мы изучаем прошлое, чтобы бороться сейчас; именно для этого мы говорим о Марксе в разгар капиталистического кризиса, который идёт с 2008 года. Один из уже пожилых глав министерства финансов США сказал, что этот кризис даже хуже кризиса 1929 года. Мир ещё не оправился от него. Чем дальше, тем агрессивнее себя ведут правящие классы. Чем слабее империалистические силы, тем больше творится безумия и жестокости. Больше насилия, больше вреда для экосистемы, сильнее угнетение жителей стран «третьего мира»… Эта бредовая идея со строительством стены в Мексике с целью уменьшить поток мигрантов… Чтобы финансы текли свободно, а рабочая сила – нет…

Сейчас, я думаю, Маркс невероятно актуален. Помимо политического, исторического, идеологического контекста, интересно то, что издаются его неизвестные тексты. Многие говорят, что марксизм устарел, что это всё ностальгия: мол, сколько можно засирать этим мозги… Ну, классовая борьба, ну, прибавочная стоимость. Мы, мол, устали, это всё уже так избито. Да!.. Это не ново, но разве все эти люди читали тексты, которые впервые выходят на испанском? Тексты, которые требуют обсуждения хотя бы потому, что о них до сих пор никто или почти никто не знал? Люди говорят, что Маркс устарел – но разве они читали эти тексты? Конечно, нет. Тогда откуда им знать, что эти тексты не вызовут отклика, что они не касаются актуальных для нас проблем?.. Такое предубеждение – это принципиальная позиция, это идеология, это то самое ложное сознание… Человек отказывается изучать классиков из-за личных предубеждений, а не из- за того, что классики уже не актуальны. В общем, новые тексты всегда нужно изучать, неважно, написаны они левыми или правыми мыслителями. Это как открыть неизвестный ранее архив Вебера или Хайдеггера – нужно изучать эти архивы независимо от того, как ты относишься к авторам. Так же и с Марксом – надо его читать, если претендуешь на серьёзное отношение к общественным наукам. С новыми текстами появляются новые вопросы, подтверждаются старые гипотезы, да и не только старые.

Что же это за новые тексты? Вышли они в Боливии, и первый тираж книги, первая тысяча, разошёлся за сутки… Знаменательно, что тексты вышли в Боливии. С Германией, Францией всё и так понятно… А тут… как же наш «колониальный» менталитет, наша безропотность, наша привычка не творить, а только принимать культуру из Европы? Особенно такие стереотипы живучи у нас, на юге, в Аргентине. Это мы только и делаем, что слушаем, что там скажут интеллектуалы в Париже… Но тексты вышли не в Париже, не в Лондоне, не в Нью-Йорке. Нас с ними познакомили не берлинские эрудиты. Они вышли в Бо-ли-ви-и. Президент этой страны – представитель коренного населения Нашей Америки. Когда меня попросили участвовать в презентации книги, я испытывал двойную гордость. Во-первых, выходит Маркс. Он вновь выходит на арену общественных наук, и если человек настроен серьёзно и не собирается всё отвергать заранее, ему нужно участвовать в новых обсуждениях Маркса. Во-вторых – выходит Маркс в латиноамериканской стране, в стране «третьего мира», где большинство населения – индейцы. Когда я изучал философию в университете, я понял, что не очень её люблю. У меня крайне неприятные воспоминания о преподавании философии в Аргентине – точнее, о бюрократии, которая оказалась сильнее философии. Большинство моих преподавателей посетили закрытый философский конгресс, который имел место в самый разгар диктатуры Виделы. Конгресс был устроен специально для него. Поэтому у меня к ним никакого уважения… Если ты путался с военной диктатурой, ты не имеешь никакого права рассказывать мне с кафедры ни о демократии, ни о правах человека, ни о свободе, ни о республике… Ни о чём. Эти люди запятнаны, и поэтому они не желают говорить о нашей истории. Они просто призывают начать с чистого листа, изучают новые теории, ходят в роскошных костюмах… Не буду называть имена, но некоторые из них довольно известны. Меня здесь представили как философа, но я хочу уточнить: я уважаю философию, но не то, как её преподают в университетах.

Почему я рассказал об этом? Потому что мне вспомнилось, как я изучал средневековую философию и в частности спор, который напоминает ситуацию с марксизмом в наше время. Этот спор номиналистов и реалистов. Он описывается в романе «Имя розы», который вы все читали, или, по крайней мере, смотрели фильм по этой книге… Номиналисты и реалисты спорят: являются ли словесные обозначения чем-то реальным, независимым от сознания, или это всего лишь часть языка? Я думаю, что этот средневековый спор имеет нечто общее с современной ситуацией в общественных науках. Например, мы исключаем из оборота слово «зависимость» и перестаём говорить о зависимости как таковой. Слово попало в индекс устаревших понятий. Разве это значит, что зависимости как явления в мире больше нет? Если мы вычеркнем понятие «империализм», мы не сможем о нём говорить – слова больше нет, оно вышло из моды. Разве это означает, что исчез империализм как таковой? Та же ситуация с колониализмом и с неоколониализмом… Не только внешним, но и внутренним. Есть ведь теория внутреннего колониализма, о которой я хотел бы позже поговорить. Слово «колониализм» устарело – я его вычёркиваю. Исчезло слово – исчезнут и реалии? Когда общественная наука говорит нам: мол, марксистская теория зависимости больше не актуальна – она говорит о термине или о реальной ситуации? Теория Руя Мауру Марини больше не подходит для понимания современной капиталистической системы? Термин «внутренний колониализм» тоже вышел из моды. Это значит, что больше не работает теория Чарльза Райта Миллса или Пабло Гонсалеса Казановы и Родольфо Ставенхагена, которые позаимствовали у первого идеи? Что, исчезло угнетение одним народом другого внутри одного социально-экономического образования? Проблема реальных явлений и их названий не осталась в Средневековье. Учёные могут смеяться над спорами, которые имели место много столетий назад. Но их суть актуальна – сейчас тоже думают, что можно избавиться от явления, открестившись от его названия. Значит, нам нужно защищать эти термины. Помню, в 90-х годах, когда я познакомился с Фернандо Мартинесом Эредиа, с его друзьями, с Аурелио Алонсо, невозможно было говорить о каком-то там «империализме». Все просто умирали со смеху – «Надо же, “империализм”! В каком времени ты застрял?». Потом в Италии Тони Негри тоже заявил, что империализма больше нет. Так же думал и американец Майкл Хардт. В двухтысячном году они вместе они написали книгу «Империя». Не успела книга выйти из типографии, как вспыхнула война в Ираке. Они начали латать дыры в своих теориях… Да ты просто признай, что ошибся, включи ты телевизор, смотри – новое вторжение. Бомбят, убивают людей, делят природные ресурсы… Не нравится слово «империализм» – называй как хочешь, но ты включи телевизор, выползи из своей раковины, посмотри на что-нибудь кроме книг, которые сам написал!

Для нас марксизм – не ностальгия, не тоска по героическим временам антиимпериалистической борьбы. Нет, мы гордимся нашей историей, но главное для нас то, что марксизм помогает понять общественные процессы в современном мире. Нет другой такой всеобъемлющей и доступной теории. Когда мы проводим подобные занятия, мы тем самым всегда вызываем правых на дискуссию: поспорь с нами, посиди с нами перед камерой. Вопрос такой: есть ли альтернативная теория, которая может объяснить современное состояние экологии, урбанистический кризис, сверхэксплуатацию, половое и классовое угнетение, кризис перенакопления в одних странах и недостаточное потребление в других, отчуждение, феномены массовой культуры, рекламы, манипуляции СМИ?

Конечно, люди отмалчиваются либо отводят глаза и начинают что-то бормотать себе под нос, уходят от ответа… Потому что такой теории нет. Ситуация с изучением марксизма в Аргентине совершенно не такая, как здесь. На Кубе марксистскую философию, марксизм-ленинизм изучают в университетах… В этом плане в Аргентине мы словно на другой планете. Когда я учился, никакого Маркса в программе и быть не могло.

Возможно, кубинская молодёжь устаёт от чтения Маркса, не знаю… В Аргентине за такую учебную дисциплину, как марксизм, приходится бороться. Надо подавать заявления, привлекать множество людей, снимать видео… Людей пугает, когда на Youtube блокируют видео подобной тематики. Но если мы зовём пару-тройку известных интеллектуалов, снимаем с ними видео, и его видят тысяч тридцать человек – тогда без проблем, вводим марксизм в программу. Я не доверяю Facebook, не доверяю Youtube и прочему, там всё контролируется. По сравнению с ними Большой Брат – ерунда. Но социальные сети, хоть и являются порождением империализма, полезны для наших целей. Они становятся площадками для дискуссий по вопросам идеологии и власти и могут поспособствовать тому, что марксизм становится дисциплиной программ философского образования – бакалавриата, аспирантуры… Для нас марксизм – это и материалистическая концепция истории, и философия практики, и метод познания мира, который объясняет условия жизни людей любой гендерной принадлежности как субъектов общества. Это политическая теория революции, теория эксплуатации, теория власти – всё сразу. Марксизм охватывает вопросы всех общественных наук. Не знаю насчёт химии, физики, математики, но насчёт общественных наук я уверен на сто процентов… И меня не напрягает эта абсолютная уверенность, я ведь не постмодернист. В чём-то в жизни нужно быть уверенным. Например, в том, что эксплуатация – это зло. «Я не хочу ничего утверждать наверняка, объективная истина – это метафизический миф»… Чьи это слова? Такую глупость сказал Джанни Вáттимо, автор постмодернистской концепции философии с «ослабленной онтологией». Это высказывание направлено против левой идеи… Так ведут себя адвокаты, когда обвиняемый признаётся в содеянном безо всяких допросов, без принуждения и пыток, свободно признаётся – и готово, нечего и обсуждать на суде; а им нужно показать, что просто признание не имеет силы. Но Джанни Ваттимо – человек честный. Когда он переел собственных идей, в 2007 году, он написал книгу под названием-пародией на Ницше «Cе коммунист. Как вновь становятся сами собой». В ней он называет себя коммунистом и смело признаётся в том, что теория «ослабленной онтологии» была направлена против революционно настроенных левых 80-х. Для борьбы с ними он и изобрёл эту постметафизическую теорию, согласно которой нельзя ничего говорить с уверенностью, нельзя быть ни в чём убеждённым. Эта теория была критикой марксизма. Но теперь он убедился, что марксизм, как и говорил Сартр, – это горизонт, который не превзойти в наше время. Ваттимо открыто критикует сам себя. Он ездил в Венесуэлу, провёл презентацию книги в Буэнос-Айресе. И тогда постмодернисты поняли, что их духовный отец от них отказывается, называя себя марксистом, коммунистом…

Распался Советский Союз, пала Берлинская стена, на Кубе начался «особый период», в Аргентине к власти пришёл Менем, в Бразилии – Колор ди Мелу, начался дикий неолиберализм, а неуч Фукуяма, написал эссе «Конец истории?», где перепутал труды Гегеля, которые цитировал. Фукуяму тогда считали великим мыслителем, хотя я не знаю, как он и школу-то закончил… В 1993 году Жак Деррида, тоже уважаемый философ, автор теории «деконструкции» … пишет книгу «Призраки Маркса» и посвящает её военному, генеральному секретарю Коммунистической партии ЮАР, которого незадолго до этого убили. То есть один из вождей современной философии, французский учёный, посвящает книгу лидеру коммунистической подпольной организации, Крису Хани. Если не верите, можете найти саму книгу. Вот такой жест в разгар неолиберализма. А Ваттимо, отец итальянского постмодернизма, называет себя марксистом. Деррида себя так не называет, но посвящает книгу о Марксе повстанцу-коммунисту. Норберто Боббио, итальянский либеральный социалист, тоже уважаемый в академических кругах и очень известный в Латинской Америке, ни писал в защиту Маркса, ни критиковал его… Но в середине 90-х он призывает молодёжь обратиться к трудам Маркса. А ведь полвека посвятил полемике с коммунистами – с Тольятти, с Делла Вольпе, с Перри Андерсоном…

В конце жизни – не помню, был тогда у власти Берлускони или какой другой негодяй, – Боббио призывает молодёжь читать Маркса… Он, Ваттимо, Деррида не были революционерами, подпольщиками, они были учёными, интеллектуальными лидерами. И они вовсе не считали, что Маркс устарел. Много воды утекло с 93 года. Возникло движение сапатистов с прекрасным девизом «Мир, куда поместятся все миры», прошёл Всемирный социальный форум под девизом «Другой мир возможен», появился Чавес… Интеллектуалы не любили Чавеса: он был плебеем, индейцем, и к тому же в военной форме, а для юга Латинской Америки форма означает не то, что на Кубе или в Венесуэле. В Аргентине военная форма ассоциируется с концентрационными лагерями и тому подобным. Чавес тоже говорит о мире, куда поместятся все миры, о новом мире – о каком? О социалистическом. Заметьте, интеллектуалы Европы, как и народные лидеры, говорят о социалистическом пути, о том, что нужно перечитывать Маркса. Чавеc внёс очень важный вклад в теорию; не знаю, понимают ли это интеллектуалы, ведь он не был местным доктором общественных наук. Он вышел из народа, из его борьбы, сидел в тюрьме за попытку переворота…

Скажем так, если Маркс и марксизм мертвы, то это очень странные мертвецы. Они умирают каждый год, и их нужно хоронить снова и снова. В США очень популярны фильмы и сериалы про зомби. Про оживших мертвецов… Понимаете? В общем, Маркс – персонаж странный. Никак не умрёт… Каждый год твердят о том, что наконец-то с марксизмом покончено. И он снова воскрешает – в академиях, в уличных столкновениях, в сьерре… Теперь ещё и изданы неизвестные тексты. А наши враги, наверное, уже подустали от возрождений Маркса. Они транслируют по ТВ идеи о собственной непобедимости, снимают фильмы о том, что США выиграли войну во Вьетнаме…

Наши враги усталы и обозлены: каждый год на капитализм сыплются удары – и в теории, и на практике. А теперь вот новые тексты Маркса, которые выходят в Боливии! Мы сказали боливийским товарищам, что хотим издать книгу и в Аргентине, но не в коммерческих целях, а в целях борьбы; и хотим, чтобы в издании участвовал государственный университет, находящийся сейчас в кризисе.

Мы не собираемся на этом зарабатывать, но будем надеяться на переиздания… Итак, что нового мы открываем в Марксе? Для сборника выбрали три текста. Они неравнозначны. Первый написан ещё молодым Марксом в 1845 году. Это критика работ немецкого экономиста по имени Фридрих Лист, сейчас почти забытого; он был националистом, сторонником протекционизма. Маркс говорит о том, что свобода торговли и протекционизм – это два явления, каждое из которых буржуазия может легко задействовать при необходимости. Этот тезис подтверждается современностью. Сторонники свободного рынка 25 лет засирали нам мозги своей… как её… Межамериканской зоной свободной торговли. Североамериканское соглашение, план такой, план сякой, – а сами не смогли договориться на саммите в Аргентине… Теперь они не хотят заниматься многосторонними торговыми переговорами, Англия отказывается от евро, хочет порвать связь с Евросоюзом, в США – «давайте построим стену»… Бывшие воротилы свободной торговли вновь открыли для себя политику протекционизма. Обо всём этом и говорит Маркс в 1845 году. Вскоре он начнёт писать работу «К критике политической экономии»… И вот такой ранний текст выходит на испанском языке. Он не самый значимый из подборки, но это исторический документ, при этом актуальный, если вы понимаете мировую ситуацию…

Второй текст – это «Капитал»… Как это? C «Капиталом» мы уже знакомы. На Кубе он издавался, наверное, раз сто. Может, я что-то перепутал? Нет. Дело в том, что Маркс писал и переписывал «Капитал» – на наше счастье. Он постоянно что-то в нём менял. Первые черновики «Капитала» теперь известны под названием «Экономические рукописи 1857-1859 годов». Это начало марксовой критики политической экономии. Их издавали, кажется, в 1939-40 годах, незадолго до начала Второй мировой… Затем идёт вторая редакция «Капитала»… Я обозначаю их вольно, просто чтобы показать последовательность. После «Рукописей» была работа «К критике политической экономии»: в ней раскрываются понятия товара и стоимости, но она состоит всего лишь из двух глав. Эта работа вышла в 1859-м. В следующем году Маркс совсем не работал над будущим «Капиталом». Он устал и решил взять отпуск? Нет. Его занимало другое. Правительство Луи Бонапарта платило своему агенту за пропаганду против Маркса. Напоминает современность, правда? Обвинения лидеров левых движений или каких-нибудь левых интеллектуалов в продажности – это старый трюк. Маркса обвинили и в растратах, и в неподобающем поведении… Он попался на этот крючок. Маркс совершил ужасную ошибку – он обратил внимание на эту клевету. Ему бы сказать – да, я продажен, – и продолжать работать… Но нет, он ответил на «разоблачения» как только он один и мог: написал огромную книгу, страниц, наверное, шестьсот…

Книга называется «Господин Фогт». Её мало кто читал. Это ответ наёмному клеветнику, обвинявшему Маркса в продажности, в присвоении средств фондов… Ответ несоразмерен этим нападкам. Маркс положил на критику высказываний Фогта целый год жизни. После установления Парижской коммуны революционеры первым делом устремились в архивы императорского правительства… Омар Кабесас как-то раз сказал, что первое, что сделали сандинисты в Никарагуа – разобрали правительственные архивы, чтобы найти все материалы о партизанах, чтобы понять, как манипулировали народными массами, как раскалывали левые силы, пытались смешать их с дерьмом… В общем, в тех немногих случаях, когда революционеры берут где-то власть, они первым делом узнают, что на них имелось в правительственных архивах… Так вот, коммунары обнаружили, что за свой «труд» Фогт получил вознаграждение от императора Луи Бонапарта. А наш дедушка Маркс потратил на этого господина весь 1860-й год. Что бы он мог сделать за это время!..

В следующем году Маркс принимается за третью версию «Капитала» – если считать, что вторая – это работа «К критике политической экономии». Но можно сказать, что «К критике» – отдельная книга, поэтому я и уточнил, что моя нумерация вольная. Пусть третья версия – это как раз рукописи 1861-1863 годов. Их бóльшая часть, где речь идёт о капитале, о его формах – и есть второй текст Маркса в боливийской подборке. Это редакция шестой главы «Капитала», которая не вошла ни в один из трёх классических томов – или четырёх, если мы включаем сюда «Теории прибавочной стоимости». Теперь у нас есть возможность взглянуть на неё в другом свете. В 1864- 65 годах Маркс снова перерабатывает свои сочинения; появляются черновики будущего второго и третьего томов «Капитала», который так и не будет закончен. Его издаст Энгельс уже после смерти Маркса. Есть и ещё редакции, Маркс постоянно перерабатывал свои тексты… Удивительный человек, правда?

Порой кажется, что Маркс никогда не уставал. Поражает его невероятная работоспособность, его талант, эрудиция, знание общественных наук, литературы, философии… Даже чтобы критиковать какого-нибудь заштатного экономиста, он обращается к мировой истории философии… Маркс написал историко-критические «Теории прибавочной стоимости», потому что не был эгоцентриком. В «Теориях» он рассказывает о своих предшественниках, которые думали над тем, откуда берётся доход, который имеют капиталисты. Доходы от производства, земельная рента, банковские проценты… Многие размышляли над происхождением прибавочной стоимости. Маркс приводит большой список этих людей, критически анализирует их теории и вносит свои очень важные положения — скажем, в главе о кризисах. Она и сейчас ужасно актуальна. В приложении к «Теориям…» говорится о неконтролируемом фетишизме, о том, что капитал воспроизводит сам себя, об экономических пузырях, о том, что показатели мировой экономики расходятся с объёмами этих пузырей, о финансовых операциях… Всё это очень актуально с учётом нынешней лихорадки в финансовой сфере. И всё это уже тогда анализировал Маркс в приложении к «Теориям прибавочной стоимости», но это осталось в черновиках. После смерти Маркса работу опубликует Карл Каутский. Это издание подвергалось цензуре, сокращениям. Только большевики издали «Капитал» целиком. Получается, это третья редакция. Ладно, вообще номер не важен, это просто новая редакция. Маркс переписывал первый том ещё раз…

А, да: рукописи 1861-63 годов. С чего они начинаются? С третьей главы. Как так? Да просто это продолжение рукописи «К критике политической экономии», которая состояла из двух глав: «Товар» и «Деньги». Глава третья, с которой начинается рукопись, теперь издана на испанском… У нас были люди, которые уже разбирали этот труд. Например, Энрике Дуссель посвятил целую книгу неизвестным рукописям Маркса. Но Дуссель мог позволить себе поехать в Амстердам и изучать там необходимые материалы. У нас, плебеев, такой возможности нет. Здорово, конечно, что у нас есть Дуссель – в своей книге он приводит отрывки из сочинений Маркса. Но теперь у нас есть и возможность прочитать всё на испанском самим – не только объяснения Дусселя, но и всё то, что говорил сам Маркс. Итак, рукописи 61-63 годов начинаются с главы номер три. После этого, после «Теорий прибавочной стоимости», Маркс переписывает первый том «Капитала»! Эта версия и пойдёт в печать. В 1867 году в письме Энгельсу в два часа ночи Маркс пишет, что наконец закончил работу… Вы знаете, что всю жизнь Энгельс снабжал Маркса деньгами. Он, в общем-то, отдал жизнь этой дружбе, вынужден был заниматься ненавистной ему коммерцией… Ему нравилась наука, языки… Это был человек культуры, которому пришлось участвовать в управлении фирмой, чтобы иметь возможность в том числе финансово поддерживать Маркса и его семью в течение десятилетий. Бескорыстно… Каким человеком был Энгельс! Невероятным.

В общем, Маркс пишет в письме, что сейчас два часа ночи, – или полвторого, точно не помню, но это не суть, главное, что перед рассветом, – и что он наконец заканчивает первый том, что его можно печатать, и что он весь – сплошное посвящение и благодарность Энгельсу за его самопожертвование. В другом письме он пишет про свою работу: это самый страшный снаряд, который когда-либо был пущен в голову буржуа. Маркс доволен результатом; он дорого ему дался. У него была нелёгкая жизнь: семеро детей, и сколько их умерло… У Маркса даже не всегда сразу находились деньги на гроб. Представляете, семья спит в квартире, где лежит умерший ребёнок, просто лежит на кровати… Доходило до того, что приходилось закладывать посуду, постельное бельё… Всей семье было очень нелегко. На книги денег у Маркса тоже порой не было, поэтому он много времени проводил в публичных библиотеках и очень много там конспектировал, отсюда и столько тетрадей. Он читает книгу в библиотеке, делает заметки, выписывает самые важные фрагменты и дома пишет сам, опираясь на библиотечные конспекты. Это огромная работа! Не было компьютеров, не было электронных библиотек. Всё нужно было переписывать от руки. Да, у Маркса и на книги денег не было. И как он смог написать так много работ, причём отменного качества, в таких условиях? Без компьютера, без электричества, без возможности работать с купленными книгами дома, читать только в библиотеке… И какое наследие он оставил! Итак, он горячо благодарит Энгельса за помощь в создании этого пресловутого снаряда и говорит, что самое главное… В общем, очень рекомендую вам читать Маркса, «Капитал» актуален в 2018 году и будет оставаться таким. Мы занимаемся отнюдь не стариной.

Да, Маркс пишет, что тысячи его страниц рассказывают об одной-единственной вещи – о классовой борьбе, которая должна покончить с этой мерзостью. Покончить с дрянным капиталистическим миром. Это то, что Маркс пишет Энгельсу и другим друзьям. И потом отдаёт в печать новую редакцию всем известного первого тома «Капитала». В прошлом году ему исполнилось сто пятьдесят лет; эту дату отмечали много где – не знаю насчёт Кубы. Так вот, когда этот безумец редактировал первый том для немецкого издания, он опять менял некоторые вещи… Первая глава – центральная, поскольку именно в ней сконцентрировано всё, что он взял из гегелевской «Науки логики». Маркс выделяет последний параграф этой главы, даёт ему название «Товарный фетишизм и его тайна».

Луи Альтюссер в 60-х годах XX века столько говорил – и много людей на нашем континенте повторяли за ним – о том, что теория товарного фетишизма – этакая инкрустация первой главы, что она всего лишь пережиток молодых лет Маркса, его ностальгия по увлечению Гегелем и Фейербахом. Нет! В последней немецкой редакции первого тома «Капитала» теория фетишизма показывает не наивность Маркса, а как раз зрелость. Только невежа мог назвать её пережитком.

У Альтюссера было интервью с какой-то преподавательницей, кажется, из Мексики. Она спрашивала, порвал ли Маркс с гегелевской диалектикой, и он ответил, что к сожалению, Марксу так и не удалось этого сделать. Альтюссер был врагом диалектики. Но на протяжении тридцати лет он говорил о том, что Маркс был антигегельянцем, что он отмежевался от гегелевской диалектики. Почему же мнение поменялось? Альтюссер пояснил, что познакомился с ранее неизвестными ему текстами… Но это ложь. Он всё это читал. Альтюссер упоминает другого философа, ныне живущего: Жака Биде. Дескать, это он обнаружил новые материалы, по которым понятно, что Маркс в своей теории фетишизма ничуть не уходит от критики капитализма с позиции именно диалектической, гегелевской логики. Думаю, уйти хотел сам Альтюссер – уйти от серьёзного рассмотрения проблемы. Рекомендую серию интервью с мексиканским профессором Фернандой Наварро, это последние интервью Альтюссера; в них он признаёт, что ошибался в своих суждениях о «Капитале». Это малоизвестная книга. Доказательство заблуждений Альтюссера — во второй немецкой редакции первого тома, где последний параграф первой главы обособлен и назван «Товарный фетишизм и его тайна». Была ещё французская редакция «Капитала», да, Маркс переписал его для французов… Насколько же он был одержим своей работой! Психоаналитик назвал бы это обсессивным расстройством. Невзирая ни на чьи мнения, Маркс вновь переписал «Капитал» – для французов. Он объяснил это тем, что французам диалектика чужда, непонятна.

И он был прав, верно? Именно в академических кругах Франции, престижных кругах, мало знакомы с диалектикой. Именно из Франции выходят теории постмодернизма, постструктурализма. Предубеждение насчёт французов было верным… Оно обусловлено в том числе опытом полемики с Прудоном. Маркс говорил, что Прудон ничего не понимает в гегелевской философии. Тут опять вспоминается средневековый спор о понятиях и явлениях. Прудон использовал слова, но в отрыве от реальности, которую не понимал. Поэтому Маркс в ответ на прудоновскую «Философию нищеты» пишет работу «Нищета философии». После этого у него и появляется убеждение, что французы ничего не мыслят в диалектической логике… И в новой редакции «Капитала» Маркс избавляет их от неё. Альтюссеру французское издание понравилось… Но почему история с этим изданием должна быть интересна жителям Нашей Америки? Ведь в нём Маркс впервые представляет свои размышления о первоначальном накоплении капитала, которое представляет собой экспроприацию средств производства у крестьян … но только в Западной Европе. И лишь недавно вышли его записи о сельских общинах в Индии, которая была на тот момент британской колонией, в Алжире, который был французской колонией, и на землях инков – то есть в доколумбовой Америке, доколониальной Америке.

Маркс анализирует три континента – Азию, Африку и Латинскую Америку. У вас ничего не отзывается? Азия, Африка, Латинская Америка… Че Гевара в «Послании народам мира, отправленном на Конференцию трех континентов» говорит о том, что зоной основной империалистической эксплуатации являются три этих континента – Азия, Африка и Латинская Америка. Это не фантазии буйного леворадикала. Эта мысль идёт от Маркса. Это подтверждение политической теории, а не просто показатель эрудиции Че. Маркс читал и конспектировал Максима Ковалевского, но не обнародовал своих соображений по его поводу. Только после смерти Маркса Энгельс честно сказал Ковалевскому: вот что оставил наш учитель. Этот анализ антропологических и этнографических исследований Ковалевского теперь опубликован. Он не вошёл в так называемые «Этнографические заметки», составленные Марксом в конце жизни, где анализируются труды Льюиса Моргана и других учёных. Их опубликовал антрополог Лоуренс Кратер, работавший в Англии и Голландии. Итак, одна из двух основных тем Ковалевского – это колониализм. Вопреки распространенному мнению, Маркс не был европоцентристом…

А, забыл про одно замечательное наблюдение. Ковалевский говорит о том, что Индия, несомненно, феодальная страна, и что феодализм и там, и сям… Маркс же отмечает в своих записях, что Ковалевский неправ насчёт феодальной формации. Ведь история Индии не имеет ничего общего с европейской историей. Это два совершенно разных типа общества, и для Индии нужны свои отдельные термины. Старый спор между латиноамериканскими левыми: до появления на нашем континенте европейцев, задолго до войн за независимость, был здесь феодализм или нет? Если да, то революционные преобразования в Америке должны иметь буржуазно- демократический характер, или аграрно-антиимпериалистический, как говорили некоторые. Если феодализма не было, значит, революции будущего должны перескакивать через этапы. В этом смысле кубинская революция оказалась еретической. Международное коммунистическое движение Кубу поддержало, но не без проблем. Ведь кубинцы тогда не придали значения классическим этапам из советских учебников по марксизму. В 2018 году Маркс сам поможет нам разобраться. Поздновато, конечно; нужно было бы прочесть всё это раньше… Маркс говорит, что феодализм – это не универсальная, не общемировая общественная формация. Она характерна только для Западной Европы. Маркс занимался также изучением азиатского способа производства, задавался вопросом о способе производства у инков, у индейцев Латинской Америки в целом. Его размышления актуальны для нас, для понимания как прошлого, так и современных процессов. Когда нам говорят, что индеец не может управлять страной… В Боливии президент – индеец. В Эквадоре всё ещё остро стоит проблема движения коренных народов. В Гватемале, в Колумбии имел место самый страшный геноцид коренного населения в Нашей Америке… Уничтожались целые народы. В Мексике возникло движение сапатистов… На юге – в Аргентине, в Чили, – движение мапуче; правительства этих стран в 2018 году называют мапуче террористами! Вот наша современность. Маркс изучал латиноамериканские процессы. Люди, которые постоянно твердят о его европоцентризме, говорят и о том, что он был апологетом современной ему европейской цивилизации, что он был типичным философом-модернистом… Это слова из книги американского марксистского критика Маршалла Бермана с названием- цитатой из «Манифеста Коммунистической партии» – «Всё застойное исчезает». Так же считает шведский социолог Горан Терборн и многие другие – и левые, и правые.

Мексиканский профессор Артуро Чавола из университета Гвадалахары вслед за ними называет Маркса европоцентристом и утверждает, что его теории неприменимы к нашему континенту. Защитил в Париже диплом, посвящённый отображению Латинской Америки в марксистской науке… Тоже говорит, что Маркс ничего не понимал про страны «третьего мира». Что тут сказать: изданные тексты поднимут вопрос о пресловутом европоцентризме. И если у человека нет сильных предубеждений, тексты помогут ему разобраться… Взгляд Маркса на «третий мир» менялся на протяжении его жизни. А если так поставить вопрос: впадал ли он порой в европоцентризм? Да, конечно. Я думаю, до середины 1850-х взгляд Маркса во многом совпадал с гегелевским, выраженным в его «Лекциях по философии истории». Там Америка вообще не рассматривается. У нас будто и не было истории… Поэтому в молодости Маркс занимал неверную позицию – например, по поводу Американо-мексиканской войны, которая вызывала ожесточённые споры… Он дал отрицательную характеристику Болӣвару в статье для энциклопедии… Когда что-то происходит здесь – в Мексике, в Венесуэле, – правые говорят: перестаньте, да ваш Маркс критиковал Болӣвара. Им застит глаза мысль о том, что он поддерживал вторжение США в Мексику. Маркс и Энгельс задаются вопросом: зачем этим ленивым мексиканцам Калифорния, если они ничего не сумели с ней сделать?.. США грабит Мексику, забирает её золото и чуть ли не половину территорий – Верхнюю Калифорнию, Техас… А золото выходит на мировой рынок и делает свой вклад в развитие западной цивилизации. Довольно сомнительная точка зрения. Обвинение в лени Маркс и Энгельс повторяют за Гегелем, это не его выдумка. Любой мексиканец, да и латиноамериканец вообще, конечно, обиделся бы… Но невежды допускают одну грубую ошибку. Они и не думают утруждаться и читать остальные сочинения Маркса. Ведь эта его позиция – далеко не окончательная, а наоборот, изначальная. Поэтому я считаю, что недавно изданные тексты Маркса подтвердят те гипотезы, которые я уже давно продвигаю в журнале организации «Дом Америк». Горжусь тем, что её президент Роберто Фернандес Ретамар, который, к сожалению, не смог сегодня прийти, опубликовал в журнале – не помню, в каком году – мою статью «Маркс в своём (Третьем) мире». Потом эта статья превратилась в книгу. На конференции, посвящённой «Капиталу», я защищал ту же гипотезу. Потом в Венесуэле ещё вышли книги «Фетишизм и власть у Карла Маркса», «Наш Маркс». Во всех трёх книгах моя идея заключалась в том, что Маркс поменял своё представление… поменял свой взгляд на мировую капиталистическую систему, отбросил весь прежний юношеский европоцентризм, наивное убеждение в том, что колонисты по всему миру несут цивилизацию.

Что помогло ему пересмотреть свои взгляды, по моему мнению? Где можно найти у Маркса разрыв с его собственными воззрениями на колониализм – если использовать одно из тех самых непопулярных слов? В «Экономических рукописях» 57-58 годов! В тех местах, где говорится о формациях, предшествующих капиталистической. Их собрали и опубликовали под названием «Докапиталистические экономические формации» под редакцией и с предисловием Эрика Хобсбаума. Маркс, желая порвать со своими прошлыми взглядами, говорит об инках, о майя, об ацтеках, об их древних общинах… Позднее он пишет об Ирландии и заимствует… Тут я сошлюсь на вчерашний спор, который разгорелся в этих стенах с приходом преподавателя Исабель Монáль. Она рассказывала нам о сцепке классического европейского и латиноамериканского марксизма. Подняли вопрос о слове «сцепка» – действительно ли это самое подходящее название для этого явления? Один из кубинских товарищей сказал нам: «Понимаете, на Кубе часто пользуются этим словом именно чтобы показать связь между марксизмом собственно Маркса и его латиноамериканскими течениями, основанных на местных традициях, на наследии Хосе Мартӣ…». Но вопрос остался: выражает ли термин всю суть отношений этих марксизмов? Есть же точки пересечения, взаимного обмена, какие-то сходные элементы и даже слияние наших, американских марксистских традиций и взглядов самого Маркса. Вот пример. Маркс и Энгельс пишут об Ирландии… Кстати, возлюбленная Энгельса была ирландкой, и это показано в фильме «Молодой Карл Маркс»: обязательно посмотрите его! Это не реклама… Так вот, и англичане, и ирландцы нам видятся белокожими, со светлыми волосами и голубыми глазами. Все гринго для нас на одно лицо. А вот для самих жителей Британии… Англичане всегда относились к Ирландии как к колонии. Маркс изучал этот вопрос. В Ирландии было аграрное общество, в Англии – индустриальное. Маркс изучал проблемы Ирландии. В связи с отношениями Англии и Ирландии он сформулировал положение, которое стало известно во всём мире: народ, порабощающий другой народ, куёт свои собственные цепи. Кто развил этот тезис? Владимир Ильич Ленин, ещё один актуальный мыслитель. В какой работе он развил этот тезис, который благодаря ему и революционерам из разных стран станет частью марксистской теории во всём мире, частью теории политической организации? В статье «О праве наций на самоопределение». В ней Ленин систематизирует мысли Маркса, которые тот изложил в связи с критикой британского колониализма.

Это ключевое положение всей работы Ленина, которое наряду с ним и Марксом разделяют коммунисты и социалисты всего мира, борцы национально-освободительных движений… Кто же его истинный автор? Маркс? Нет. Кто первый его сформулировал? Перуанец по имени Дионисио Юпанки. Дионосио Юпанки. Он был индейцем или метисом – у разных историков разные мнения на этот счёт, – но это не важно. Главное, что он выходец из Нашей Америки. Когда он произнёс эту потрясающую фразу, которую в тексте об Ирландии использовал Маркс, а потом у Маркса заимствовал Ленин и вывел из неё стройную теорию в статье «О праве наций на самоопределение», и таким образом она стала известна всему международному революционному движению, и известна и по сей день? Вспомним ситуацию в Испании. Каталония желает отделения, но власти Испании чуть ли не вводят в Каталонию войска – в 2018 году! Так что фраза остаётся актуальной… А в Мексике? Сапатистская автономия? На Чьяпас идут правительственные войска! Фраза актуальна! Когда же Дионисио «Инка» Юпанки её произнёс? В 1810 году, в Кадисе. Наполеон вторгся в Испанию, монархия пала. Патриоты укрылись в единственном месте, которое осталось незахваченным. Там они вспомнили, что у них есть ещё целая Латинская Америка… Кадисские кортесы впервые дали право голоса представителям латиноамериканских стран… Подробно эта тема освещается у Кармен, которая занималась Франсиско Мирандой… Так вот, Дионисио Юпанки выбрали от Перу в кадисские кортесы. Если у вас есть доступ в Интернет – хотя на Кубе, кажется, с ним проблемы, – вы сможете найти кое-что о нём.

«Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». 1810 год, кадисские Кортесы. В Интернете есть коротенькая статья, страницы на полторы. Что говорил Юпанки? Примерно следующее: «Мы горячо поддерживаем вас в борьбе против Наполеона. Но если вы будете продолжать угнетать наши народы, вы сами никогда не будете свободными. Чтобы Испания стала свободной, вам нужно научиться уважать нас. Если же вы и дальше будете попирать нас, вы проиграете». Эти размышления и сейчас ужасно актуальны. Посмотрите на Францию и Гаити. Франция со всеми её правами человека посылает войска, чтобы не допустить независимости Гаити. Здесь присутствует товарищ с Гаити, который расскажет нам об этом. У нас, по крайней мере, на юге континента, эта история не особо известна. На Кубе, возможно, это не так, вы гораздо ближе… Отношения Франции и Гаити – это тоже хороший пример. Как Испания и Америка, Англия и Ирландия…

В общем, Маркс выступает против колониализма. Его взгляды формируются под воздействием слов одного латиноамериканца – одного индейца, одного из представителей коренного населения… Как угодно. Классический европейский марксизм вырос в том числе и на наследии Нашей Америки! Это не просто «сцепка». Это гораздо большее.

…ну, не буду вас больше утомлять. Только одно. Наполеон – детище эпохи Просвещения. И мне вспоминается роман Алехо Карпентьéра «Век Просвещения». Будьте осторожны, говорит Карпентьер, апофеоз XVIII века, века Просвещения – гильотина! Вернёмся к Марксу. Помимо Ирландии, то же самое говорит он и о Польше. Роза Люксембург будет впоследствии спорить с Лениным о том, нужно поддерживать борьбу поляков за независимость или нет. И эта дискуссия тоже актуальна в наши дни! Вспомним Вторую мировую войну.

В «Экономических рукописях» Маркс пишет об Ирландии… Я скажу очень кратко… Заметки об Ирландии. Заметки о Гражданской войне в США. Маркс называет Соединённые Штаты индустриализованной колонией! Сегодня мы считаем Штаты настоящей империей… Это наш враг на протяжении всей истории… Главный враг рода человеческого, как поётся в гимне сандинистов, как сказал Че в «Послании народам мира»… Нет, простые жители Северной Америки нам, конечно, не враги. Враги – это те, кто составляет репрессивный аппарат, финансовые организации. Государство. Империалистическое государство. Не только Штаты.

Маркс анализирует историю Соединённых Штатов. Это с самого начало было захватническое государство, рабовладельческое, и в то же время это была колония. Там не было феодализма. На Кубе, думаю, тоже не было… Не было и в США, которые для Кубы всегда являлись соседом- врагом. США были рабовладельческим государством, капиталистическим, и в то же время – колонией. Вспомните боливийского политика и философа Рене Савалета Меркадо, его концепцию боливийского общества как лоскутного одеяла.

Да, Маркс называет Штаты колонией. Поднимает вопрос о независимости Польши. Всё это заставляет его пересмотреть взгляд на то возмутительное, уничижительное высказывание о мексиканцах. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы почувствовать всё презрение, всю брезгливость этого вопроса: «Зачем ленивым мексиканцам Калифорния, её золото?»… Маркс пересматривает своё мнение. Когда зимой 1861-62 годов испанские, французские и английские войска захватили мексиканский порт Веракрус, Маркс на стороне президента Бенито Хуареса. Взгляды Маркса изменились… Но об этом говорить не принято. Где можно найти доказательства? В сборнике под названием «Карл Маркс. Фридрих Энгельс. Материалы по истории Латинской Америки». Педро Скарóн, наш товарищ из Уругвая, собрал эти тексты… Книга доступна в электронном виде; правда, на Кубе есть некоторые проблемы с интернетом…

В бумажном виде она тоже есть. «Материалы по истории Латинской Америки». Сборник составлен Педро Скароном. Там собрано всё, что Маркс и Энгельс написали о Нашей Америке… Итак, Маркс на стороне Бенито Хуареса, а не на стороне колониальной политики, вторжения в Мексику англичан, французов, испанцев… Это Маркс-антиимпериалист. Это Маркс, который актуален и в Мексике. 24-я глава «Капитала», «Так называемое первоначальное накопление», – она подходит только для Европы или для всего мира? Там Маркс пишет, что без разграбления Мексики и других стран, без обращения в рабство их жителей, не было бы европейского капитализма… Торговля чернокожими Африки, порабощение и погребение заживо индейцев в открытых золотых и серебряных рудниках, – «такова заря капиталистической эры производства», вот что говорит Маркс. Ну что, похож Маркс на апологета колониализма родом из Парижа? Или из Нью-Йорка? Нет! Без разграбления и порабощения Америки не появилось бы мировой капиталистической системы. Такова идея Маркса. Идея абсолютно антиимпериалистическая.

После третьего тома «Капитала» появляются небольшие записи об инках. Что представляло из себя инкское общество? Может быть, жителям Карибов это не очень интересно, но на юге это очень важная тема. Каким было древнее общество инков?.. В конце жизни Маркс пишет письмо в русский журнал «Отечественные записки». Он предупреждает: не стоит пользоваться как универсальной отмычкой моей историко-философской теорией как всеобщей. Не надо делать из меня какого-то метафизика. Я говорил о пути Западной Европы, а не о всеобщем пути, по которому якобы обречены следовать все народы. Это говорит сам Маркс… Ещё была переписка с Даниельсоном, с русским публицистом, который первым смог организовать перевод всех трёх томов «Капитала». Тексты Ковалевского 1879 года о крестьянской общине… Или знаменитое письмо Веры Засулич, русской революционерки и писательницы. Она говорит, что в России есть молодые люди, которые утверждают: настоящий марксист во имя будущей революции должен поддерживать уничтожение крестьянской общины и отстаивать право частной собственности крестьян, ибо это приведёт к вызреванию капитализма. Засулич спрашивает Маркса, что тот думает по поводу судьбы русской крестьянской общины. Маркс подумал: отличный вопрос! Он принимался за ответ четыре раза – этот человек всегда оставлял множество черновиков… Больше тридцати страниц! Ради одного письма! Вспомним скорость, которую обеспечивают «Твиттер» и электронная почта… Тут же письмо на страницу, а черновиков – на тридцать… Вот как Маркс подходил к работе. «Дорогая гражданка», – отвечает Маркс, – «я не высказывался ни за, ни против русской общины». О чём-то таком говорила уже упомянутая мной Исабель Монáль, только не в контексте Веры Засулич и её письма. В ответе и в черновиках ответа наш дедушка Маркс в открытую заявляет: историческая неизбежность развития капиталистического способа производства ограничена западноевропейскими странами, о других он с такой определённостью ничего не утверждал. Возможно, говорит Маркс, другие страны могут перескакивать через этапы… В 60-х это особенно хорошо поняли Фидель и Че! Если бы они читали эту переписку… Фидель вошёл бы в Гавану с этим томом под мышкой и сразу сказал: мы – социалисты!

Маркс разрешает сомнения Засулич. Перескакивание через этапы – не ересь, как потом будут утверждать и ортодоксальные советские коммунисты, и китайские… Нет, наш Маркс не посчитал бы революционные процессы в Латинской Америке безумием, леворадикальной ересью. Сам же говорит о возможности перескакивания через этапы! Переход от крестьянской общины к социализму возможен. А это как раз то, что сейчас, в 2018 году, пытаются осуществить в Боливии! Напрасно или нет? Сошли боливийцы с ума или нет? Не знаю, но они пытаются построить общинный социализм. И опираются на Маркса! Так что тем марксистам, которые осуждают процессы в Боливии, не мешало бы почитать его. Не только всем известный «Манифест…» и тому подобное…

В конце концов, есть «Этнографические заметки», которые мало кому известны… Что обычно читают у Маркса? «Манифест…», ещё пару вещей… Но нужно перескочить, преодолеть этот ранний марксов европоцентризм, симпатии к колониальной политике… Общался сегодня с Хорхе, и он у меня спросил: сколько, по моему мнению, у Маркса работ, в которых явно виден отход от симпатий к колониализму? Я насчитал тринадцать. Вспомнил тринадцать работ вот тут, во дворе. Тринадцать, неужели целых тринадцать? Да! Как минимум, тринадцать! Скорее всего, их даже больше. Маркс – беспощадный критик колониализма!

09.02.2025

↑