Оригинал статьи был первоначально опубликован на сайте Ревкульт
Автор: Артур Матиевский
Ровно 37 лет назад, в самый разгар гражданской войны ливанские фалангисты под покровительством израильской армии учинили резню в палестинских лагерях для беженцев Сабре и Шатиле, в ходе которой в считанные дни погибло порядка двух тысяч человек. Пожалуй, самое время вспомнить, что предшествовало этим событиям.
«Если вы так сочувствуете палестинским женщинам и детям, помните, что они коммунисты, которые породят еще одно поколение коммунистов» — Этьен Сакр, лидер правой ливанской группировки «Стражи кедров».
Прежде чем мы начнем наш краткий экскурс в историю гражданской войны в Ливане, стоит прояснить несколько немаловажных моментов.
Во-первых — Ливан образца 60-70-х годов, конечно, не был никакой «Ближневосточной Швейцарией», о чем так любят рассказывать историки преимущественно правого толка. Как и в любой другой стране периферийного капитализма, многие сферы ливанского общества были пронизаны социально-экономическими противоречиями. К середине 70-х годов 4% богатейшей части ливанского населения владели 32% национального дохода, в то время как 50% беднейших ливанцев владели лишь 18%. Пять богатейших ливанских семей контролировали половину импортно-экспортной торговли страны. 22% ливанского населения жили на грани нищеты, был отмечен высокий уровень безработицы. В связи с ростом мировых цен на продукты питания уровень жизни в Ливане резко снизился. За несколько лет до начала гражданской войны улицы Бейрута захлестнули демонстрации ливанских рабочих, которые впоследствии были жестоко подавлены подразделениями правительственной армии, что привело к гибели нескольких демонстрантов. Вообще, все эти сказки про довоенный Ливан как некий «средиземноморский рай» чем-то напоминают набившую оскомину «Россию, которую мы потеряли».
Во-вторых — важно понимать, что по своей сути конфликт был далеко не религиозным, как его пытается изобразить большинство историков-востоковедов, а социальным — или, в крайнем случае, этнополитическим. Безусловно, религиозный компонент во всей этой истории присутствовал. Основной костяк крупной буржуазии Ливана на момент начала войны составляли христиане, в то время как среда беднейших, деклассированных элементов формировалась за счет мусульманского населения. Профессор King´s College London Юссуф Сайех приводит статистику, которая говорит о том, что в конце 50-х соотношение христиан и мусульман, владевших крупными компаниями, составляло 10:2, в финансовом секторе 11:2, и 16:2 в сфере услуг. Ливанское общество, в связи с его религиозно-общинным делением, само по себе было (и остается) весьма разрозненным. Тем не менее, основным различием противоборствующих сторон являлась не религиозная принадлежность, а выдвинутая ими программа дальнейшего развития страны. Да и о каком еще «религиозном конфликте» может идти речь, когда зачастую мусульмане оказывались по разные стороны баррикад с мусульманами, а христиане с христианами? Неравенство, нищета, политическая нестабильность, социальная несправедливость в целом — вот подлинная и основополагающая причина гражданской войны в Ливане.
И, наконец, в-третьих — козлами отпущения гражданской войны многие историки выставляют, как правило, палестинцев, ставя им в упрек создание на территории Ливана пресловутого «государства в государстве». В данном случае игнорируется Каирское соглашение (1969), заключенное между руководством Организации Освобождения Палестины и Ливанским правительством, закрепляющее за бойцами палестинского сопротивления в Ливане право на вооруженную борьбу против Израиля. Причем, возвращаясь к «государству в государстве», следует отметить: весь абсурд этого обвинения состоит в том, что в данном вопросе рыльце в пушку как раз у противоположной стороны. Так, бывший майор ливанской армии, произраильская марионетка Саад Хаддад в начале 1977 года выступил с идеей создания на юге Ливана отдельного государства «Свободный Ливан», которое в определенный момент послужит плацдармом для размещения израильской армии. Бойцы же палестинского сопротивления никогда не претендовали на ливанскую территорию, а лишь использовали ее в борьбе за свое право на возвращение домой.
Гражданские войны являются кульминацией неразрешенных социальных противоречий в обществе. Противоборствующие стороны гражданской войны в Ливане делятся на два политических лагеря:
Право-христианский блок в лице «Ливанского Фронта» состоял из таких организаций как: «Национально-либеральная партия», «Марада» — частная милиция президента страны Франжье, «Танзим» и фалангисты из партии «Катаиб». Данная коалиция стояла на консервативно- либеральной платформе, и, как нетрудно догадаться, в общем и целом выступала за сохранение существующего положения вещей в стране.
«Мы пытались спасти институты власти от каких-либо изменений. И хотя насилие редко приводит к чему-то хорошему, оно помогло нам, по крайней мере, спасти то, что можно было спасти. Насилие было направлено на сохранение существующей системы» Амин Жмайель.
Партия «Катаиб» была основана отцом автора приведенной выше цитаты, ливанским маронитом Пьером Жмайелем в 1936 году, когда тот, воодушевленный, как он сам упоминал, «дисциплиной и порядком в нацистской Германии», вернулся с берлинской олимпиады домой в Бейрут. Как же посмеется история через 40 лет, когда эти люди будут брать деньги из лап израильских политиков. Фашистский характер его политического детища с тех пор не изменился, именно поэтому разгром левых сил в стране был одной из основных целей фалангистов во время гражданской войны. Главным идеологом и представителем фалангистов являлся ливанский философ и политик Шарль Малик — заядлый антикоммунист, неприязнь которого к левым идеям основывалась именно на религиозной основе (Малик был автором теологических трактатов), а не на какой-либо правой доктрине политического толка, как это часто бывает.
Противостояла им коалиция из левых и мусульманских партий под названием «Национально- Патриотические Силы», в которую входили: «Прогрессивно-Социалистическая Партия», «Ливанская Коммунистическая Партия», «Организация Коммунистического действия Ливана», «Организация Освобождения Палестины», а также ряд суннитских и шиитских партий по типу «Мурабитун» и «Амаль».
Вынося приговор существующей политической системе Ливана, обвиняя ее в антинародности, нестабильности и коррупции, сторонники левого блока ратовали за ее радикальное изменение. Заключалось оно в ликвидации политического конфессионализма, замене религиозно-общинных принципов формирования законодательной власти всенародными выборами. Также сторонники НПС выступали против засилья иностранного капитала в ливанской экономике. На момент 1969 года 40% банковских депозитов в Ливане были под контролем иностранных банков, а треть ливанских акционерных обществ являлись филиалами зарубежных компаний. Спустя четыре месяца после начала гражданской войны печатный орган Национально-Патриотических Сил опубликовал документ под названием «Этапная программа политических реформ», в которой более детально излагались вышеупомянутые требования.
Помимо прочего, одним из серьезнейших вопросов для двух сторон был палестинский вопрос. После развернувшихся в Иордании событий «Черного сентября» движение палестинского сопротивления, вместе с четырьмястами тысячами беженцев, перебралось в Ливан, где продолжило борьбу. Часть ливанского общества с сочувствием относилась к проблеме соседей, другая же часть осуждала вооруженное сопротивление. Справедливости ради стоит заметить, что последствия военных операций палестинских фидаинов, направленных против Израиля, были довольно тяжелыми и сказывались на простых ливанских гражданах. Так, например, если заложенная палестинцами мина привела к гибели двух гражданских и двух солдат, то израильтяне, обстреляв ливанский город Хасбайа, убили 48 жителей и ранили примерно столько же.
13 апреля 1975 года бойцами марксистско-ленинской организации «Народный Фронт Освобождения Палестины» было совершено покушение на Пьера Жмайеля. Пожилому ливанскому фюреру удалось укрыться за спинами своих телохранителей, четырех из которых «фронтовикам» удалось ликвидировать. Спустя несколько часов фалангисты в ответ расстреляли автобус, возвращавшийся с демонстрации из палестинского лагеря Тель-Заатар. Убийство 28 демонстрантов совершалось под руководством сына Пьера Жмайеля — Башира. Таким образом было положено начало гражданской войне в Ливане.
День за днем локальные столкновения накалялись. 7 мая, в связи с отставкой христианского парламентского блока, в стране начался правительственный кризис. В состав нового правительства входит Камиль Шамун, требующий от лица всего правохристианского комьюнити ликвидации Палестинского Движения Сопротивления, в частности, демонтажа палестинского лагеря Тель-Заатар, считавшегося оплотом движения в Восточном Бейруте. Вслед за парламентом по конфессиональному признаку раскололась и ливанская армия, часть которой пополнила ряды противоборствующих сторон.
Осень 1975 года ознаменовалась эскалацией вооруженных столкновений за морские порты и столичные отели. 6 декабря, после того, как были найдены трупы четырех членов партии «Катаиб», фалангисты расставили в восточном Бейруте контрольно-пропускные пункты, на которых останавливали проходящих мимо пешеходов, проверяя в их документах принадлежность к той или иной конфессии. Всех попавшихся в руки фалангистов мусульман и палестинцев расстреливали на месте. Количество жертв варьируется от 200 до 250 человек, большинство из которых были простыми рабочими бейрутского морского порта. События того дня вошли в историю под названием «Черная суббота в Бейруте».
Спустя месяц, 18 января 1976-го, отряды Шамуна вместе с фалангистами вторглись в лагерь Карантина, где помимо палестинских беженцев проживали курды, армяне и сирийцы. Всего за полдня фалангисты вырезали до полутора тысяч человек, впоследствии взяв территорию — стратегическая важность которой послужила основным поводом чистки — под свой контроль. В ответ просирийские отряды «ас-Саика» при участии ООП вошли в христианский город Дамур, расстреляв несколько сотен христиан.
Для стабилизации положения внутри страны президент Сулейман Франжье был вынужден пойти на уступки левому блоку и предложил ряд незначительных конституционных реформ, суть которых заключалась в перераспределении власти между общинами. НПС же стояли на своем, говоря о необходимости полного низвержения конфессионализма как такового.
Весной 1976 года под контролем Национально-Патриотических Сил находилось около 80% территории страны, что, откровенно говоря, не особо нравилось зажиточным слоям ливанского общества. Приведем воспоминания мелкого буржуа из ливанского города Тир:
«Палестинцы и леваки вымогают средства у любого, кто является предпринимателем — у любого, кто имеет состояние. На юге города владельцы престижных домов вынуждены платить тысячи ливанских фунтов еженедельно только для того, чтобы их не трогали! Мы хотим присутствие ливанской армии здесь, чтобы покончить с этим».
Военно-стратегические успехи лево-мусульманского блока побудили лидеров правых христиан наладить прямые контакты с израильским руководством. 12 марта 1976 делегация фалангистов, возглавляемая Джозефом Абу-Халилом, отправилась в Тель-Авив для встречи с премьер- министром Шимоном Пересом. В 76-м году Израиль еще не проявлял особого желания участвовать в прямом военном вмешательстве в Ливан. Тем не менее фалангистам удалось заручиться военной поддержкой — танками американского производства, небольшими морскими суднами и вооружением. После того как противник стал откровенным прокси израильского государства, уже не могло идти речи о каком-либо «прекращении огня». По крайней мере, многие палестинские организации этот вопрос даже не рассматривали. Военная мощь фидаинов, к слову, была довольно весомой, что отметил один из доверенных лиц США в Бейруте Дин Браун в письме к Киссинджеру:
«Они (фалангисты) могли бы бесконечно долго противостоять левацко-мусульманскому блоку, если бы фидаины не были частью последних».
В июне 1976 года под предлогом миротворчества Сирия вводит войска в Ливан, и спустя несколько недель «миротворцы» являются пособниками фалангистов в осаде лагеря Тель-Заатар. 12 августа, спустя несколько месяцев сопротивления, Тель-Заатар был разбит. Лежавший в руинах лагерь пережил одну из страшнейших чисток за историю гражданской войны.
11 марта 1978 года отряд из тринадцати палестинских партизан морским путем пробрался на территорию врага, некогда бывшую их домом. Спустя некоторое время после высадки на побережье около кибуца Мааган-Михаэль им удалось остановить несколько автобусов, пассажиры которых были взяты в заложники. Большинство из них погибли во время перестрелки между палестинцами и израильским спецназом. Двадцать пять тысяч израильских солдат совершают рейд в южный Ливан, длящийся порядка недели, во время которой армия смогла впервые испробовать бомбовые кассеты американского производства, сбросив их на палестинские лагеря. Вскоре израильтяне уберутся с юга страны, оставив, однако, контроль в руках шиитско-христианской (еще раз к вопросу о «религиозном характере конфликта») организации «Армия Южного Ливана», выступавшей против палестинского присутствия в Ливане.
Они ушли, но обещали вернуться, что и случилось в 1982 году. 6 июня под руководством Ариэля Шарона началась операция «Мир Галилее», целью которой было изгнать Организацию Освобождения Палестины за пределы страны, а также поставить у власти в Ливане своего человека и нормализовать отношения с государством. За два месяца израильским солдатам удается пробраться от юга страны до Бейрута. Оказавшись в безвыходном положении, в конце августа около десяти тысяч бойцов ООП были вынуждены покинуть территорию Ливана, переселившись в Тунис.
Израильское вторжение в Ливан привело к колоссальным потерям среди гражданских лиц. За два с половиной месяца израильской оккупации, в ходе непрекращающихся обстрелов с воздуха и моря погибли 17.825 человек.
Спустя три месяца после вторжения сын Пьера Жмайеля — Башир был избран президентом Ливана («кандидат от израильских танков» — именно так охарактеризовал его ливанский политик Валид Джумбалат). Однако особо долго просидеть в президентском кресле ему не удалось, и 14 сентября 1982-го Башир Жмайель был ликвидирован во время взрыва в его офисе. Принято считать, что именно убийство фалангистского лидера спровоцировало трагические события в Сабре и Шатиле.
Следующим утром израильские солдаты вошли в западный Бейрут. Отправившись в город Бикфая, Ариэль Шарон, преследуя цель спровоцировать осаду палестинских лагерей, сообщил скорбящим Жмайелям, что Башир был убит палестинцами. Бывший госсекретарь США Джордж Шульц вспоминал, что Шарон попросил представителей ливанской армии вторгнуться в Сабру и «зачистить лагерь». Он также добавил: «Пока у армии есть шанс убить террористов. Но если у них не дойдут руки — это сделаем мы».
Вечером 16 сентября полторы тысячи фалангистов, собравшись в подконтрольном израильским войскам бейрутском аэропорту, выдвинулись в лагерь по заранее намеченному израильтянами маршруту. Доступ в лагеря фалангисты получили от израильских офицеров и солдат, что окружили их двумя днями ранее. Первый отряд, состоящий из 150 фалангистов и вооруженный, помимо огнестрела, холодным оружием, вошел в лагерь на закате. Резня началась практически сразу.
«Кроме массового убийства целых семей, фалангисты позволяли себе ужасные виды садизма, например, вешали активированную гранату на шею жертвы. В одном наиболее ужасном акте варварства ребёнок был забит насмерть ногами человеком, носящим ботинки с шипами. Вся деятельность фалангистов в Сабре и Шатиле, как казалось, была целиком направлена против гражданских лиц. У нас имеется много описаний изнасилований, изнасилований беременных женщин, у которых был вырезан после этого плод, женщин с отрубленными руками, серьги вырывались из ушей».
Израильские солдаты находились в нескольких сотнях метров от лагерей, прекрасно зная о происходящем. Тот факт, что за два с половиной дня локального геноцида фалангисты не понесли каких-либо серьезных потерь подтверждает, что никаких боевиков в лагере не было, а шокированное от происходящего население лагеря даже не предпринимало попыток к сопротивлению.
На следующий день, утром 17 сентября, резня возобновилась, а слухи о массовых убийствах начали распространяться по всему западному Бейруту. Норвежский дипломат, находящийся в Бейруте, сообщил, что видел несколько бульдозеров, роющих братские могилы для погибших беженцев.
«Безусловно, каждый из нас (журналистов), кто вошел в лагерь в третий, последний день бойни — 18 сентября 1982, — имеет свои собственные воспоминания. На моей памяти мертвый старик в пижаме, лежащий на главной улице, и рядом с ним столь невинно валяется его трость. Две женщины и ребенок, застреленные рядом с мертвой лошадью. Частный дом, в котором мне удалось укрыться от убийц с моим коллегой Лореном Дженкинсом из Washington Post, где мы нашли мертвую женщину во дворе. Некоторые женщины были изнасилованы до их убийства… Стаи мух, запах разложения… Эти вещи остаются в памяти».
И напоследок, пара слов о циничности. Ежемесячный журнал израильской армии «Skira Hodechith», комментируя произошедшее, писал, что своими действиями фалангисты стремились «…спровоцировать исход палестинского населения за пределы Бейрута, а затем со всего Ливана… Таким образом, христиане лишь хотели создать новый демографический баланс в регионе».
Во время осады западного Бейрута, обсуждая с Шароном предполагаемую эвакуацию боевиков ООП за пределы Ливана, Башир Жмайель упомянул о намерении использовать бульдозеры с целью стереть с лица земли лагеря палестинских беженцев и построить на их месте теннисные корты.
Резня в Сабре и Шатиле подавалась как месть за убийство лидера «Ливанского Фронта», совершенное двумя днями ранее. Что же, выходит, что она была своего рода посмертным воплощением в жизнь идеи умершего собачьей смертью фалангиста. Идеи, которую он как-то раз охарактеризовал человеконенавистнической фразой «too many people in the region».
22.01.2025
↑