Выпуск I. Великий октябрь и проблемы марксистско-ленинской теории социалистической революции (Труды научного симпозиума)

Выступление В.Ф.Шелике 1

Я хотела бы остановиться на проблеме соотношения государства и революции, выделив из нее некоторые аспекты механизма завоевания государственной власти рабочим классом.

Иногда приходится встречаться с представлением, которое можно было бы схематически нарисовать следующим образом: внизу идет классовая борьба, а наверху существует государственный аппарат. Потом в результате массового движения снизу государственный аппарат как плод достается в руки победившему классу, и он волен поступить с государственным аппаратом соответственно своим интересам — приспособить, преобразовать или сломать его.

Между тем государственный аппарат, например, в буржуазной революции (я не говорю пока о социалистической революции) сам является ареной классовой борьбы, а не только добычей. Разве не являлся «Долгий парламент» ареной классовой борьбы в период английской революции? Да, являлся. И разве «Генеральные штаты» не являлись ареной классовой борьбы? Конечно, являлись. Так происходило в буржуазных революциях. Но аналогичные явления имеют место и в социалистических революциях.

В.И.Ленин считал необходимым завоевание на сторону революции армии. А что такое армия? Ведь это элемент, орган государственного аппарата, причем аппарата насилия. И этот элемент наполовину был завоеван большевиками еще до решения вопроса о власти в октябре 1917 г. Значит в период подготовки Октября армия была непосредственной ареной классовой борьбы.

Представляется, что в современных условиях в развитых капиталистических странах арена борьбы внутри государственного аппарата расширилась. Структура современного буржуазного государственного аппарата весьма сложна. Наряду с буржуазным правительством, воплощающим государственно-монополистические тенденции, существуют и такие органы государства, как парламент, муниципалитеты, армия, суд и т.д. Классовая борьба разворачивается в каждом структурном элементе государственного аппарата, при этом в своих специфических формах, в парламенте, например, это выборы, борьба вокруг законопроектов, сколачивание парламентского большинства и т.д. Борьба в парламенте идет под давлением классовой борьбы извне, борьбы снизу — это важно отметить. Но эта классовая борьба разворачивается и в самом парламенте — и этого не надо забывать.

Свои формы борьбы существуют и в муниципалитетах. В частности, муниципалитеты — это школа подготовки будущих деятелей пролетарского государственного аппарата, диктатуры пролетариата. Кроме того, социальная и финансовая политика муниципалитетов, возглавляемых коммунистами, при всей ограниченности их возможностей показывают массам, что коммунисты отстаивают интересы масс, подводят их к пониманию антинародной политики буржуазного правительства.

Сегодня и чиновничество — этот элемент государственного аппарата — участвует в классовой борьбе. Достаточно напомнить о забастовках «белых воротничков» в странах «Общего рынка» или о демонстрации сыщиков Скотданд Ярда, забастовки полицейских в США. Наконец, армия. Это — давняя арена классовой борьбы во всех революциях. Борьба за демократизацию армии занимает сегодня важное место в политике коммунистических партий.

Конечно, политический опыт приобретается массами прежде всего в их борьбе вне государственного аппарата. Но, видимо, сегодня можно ставить вопрос о том, что борьба и внутри государственного аппарата тоже в известной мере становится ареной приобретения массами политического опыта, одной из форм подготовки масс к революции.

В связи с этим приобретает важное значение для рабочего класса разработка цельной и вместе с тем конкретной стратегии и тактики борьбы в рамках государственного аппарата как одной из составных частей стратегии и тактики классовой борьбы в более широком плане. Можно указать на несколько принципов этой стратегии и тактики. Во-первых, необходим различный подход к представительном органам буржуазного государства и к органам непосредственного классового насилия. Во-вторых, борьбу внутри государственного аппарата можно использовать как один из способов маневрирования, создания большинства на определенных участках ради достижения определенных целей. В-третьих, встает задача координации и комбинирования действий, как это делается при шахматных забастовках: то через парламент, то через армию, то через какой-то другой элемент государственного аппарата добиться упрочения позиций рабочего класса, оттеснения реакции от тех или иных рычагов власти внутри государства.

Мне кажется правомерным поставить на обсуждение вопрос о своеобразном «двоевластии» в системе государственной власти в процессе классовой борьбы рабочего класса внутри государственного аппарата. Речь не идет о двоевластии того типа, какое было в России после февральской буржуазно-демократической революции 1917 г., когда параллельно существовали новые органы власти (Советы) и старая власть (Временное правительство). Речь идет о том явлении, которое может сложиться в результате завоевания рабочим классом, демократическими силами тех или иных звеньев внутри буржуазного государственного аппарата. Может быть, для обозначения этого явления нужен какой-то иной термин. Но пока условно назовем это «двоевластием» внутри государственного аппарата.

Конечно, нужны две оговорки. Во-первых, такое «двоевластие» не меняет классовой сущности буржуазного государства, оно лишь создает в системе старой власти определенные позиции для революционных сил — позиция влияния «сверху». Во-вторых, эти позиции могут существовать и расширяться только при условии опоры на массовое движение внизу. Если борьба будет идти только внутри государственного аппарата, может произойти то же, что произошло с народным фронтом во Франции. Ж.Дюкло как-то отметил, что народный фронт погиб, так как не имел свои комитеты на местах.

Опыт «двоевластия» внутри старого государственного аппарата есть в истории буржуазных революций. Так, в английской буржуазной революции XVII в. классовая борьба в период революции разворачивалась между элементами старой власти: король противостоял парламенту, а затем, по мере углубления революции, борьба перекинулась на другие элементы государственного аппарата — началась борьба между парламентом и армией. Каждый раз тот или иной элемент государственного аппарата выражал интересы определенного класса король — феодалов, парламент — буржуазии; затем парламент — верхушки буржуазии, а армия — интересы союза средней буржуазии и народных масс. Иными словами, структурные элементы государственного аппарата были тогда ареной классовой борьбы и революции, воплощали в себе определенную форму «двоевластия». Думаю, что такая возможность не исключена и для революций современной эпохи.

Во всяком случае при безусловном приоритете массовой борьбы вне государственной системы можно ставить вопрос о возможности дополнения этой борьбы и действиями революционных сил «сверху». Такая возможность может способствовать развитию революционного процесса, расширению объектов классовой борьбы. При этом возможен и специфический путь слома старого государственного аппарата: от государственно-монополистического государства через антимонополистическое к диктатуре пролетариата.

В выступлении В.А.Кузина прозвучала тревога относительно якобы неизбежного сужения социальной базы при переходе к социалистической революции. Я думаю, страны народной демократии показали, что это не так, и проблемы сужения, пожалуй вообще не существует.

Наверное, есть другая проблема: учета в программе социалистической революции экономических интересов промежуточных слоев общества. В конце концов социализм отвечает их коренным интересам. Вопрос в том, чтобы подвести их к социализму через собственный практический опыт, сохранить за ними престижное положение в обществе при переходе к социалистической революции.

Я знакомилась в ГДР с тем, как мелкие и средние хозяйчики интегрировались, если можно так сказать, в социалистический образ жизни. Они переставали быть частными предпринимателями, но оставались директорами своих бывших предприятий, получали новые условия для развития и самовыражения в качестве личностей.

И еще одно замечание. У меня порой возникает впечатление, что в толковании здесь ленинского определения диктатуры пролетариата слишком большой упор делается на политическую сторону. Между тем, В.И.Ленин отмечает, что диктатура пролетариата имеет целью построение социалистического общества. Это — очень важный, базисный критерий диктатуры пролетариата. Она-не самоцель, а средство построения социалистического общества. Нельзя терять критерий определения диктатуры пролетариата через базис, о чем ставил вопрос Г.Г. Водолазов в книге «Диалектика и революция». Кстати, это открывает и позитивный аспект для дискуссии по этому вопросу с французскими и итальянскими товарищами.

Выступление В.Ф.Шелике 2

Мне кажется, что есть один аспект проблемы соотношения реформы и революции, который пока еще ускользал от внимания тех, кто этой проблемой занимается. Реформа и революция — это два противоположных понятия. И не может реформа, которая означает изменения некоренные, перейти в свою противоположность, в революцию, означающую изменения коренные.

Известно оппортунистическое положение: «много реформ есть революция». Такое теоретическое положение нас не может устроить, ибо оно игнорирует противоположность между реформой и революцией. Но исторически процесс социальных преобразований, начавшийся как реформа, может перейти в свою противоположность — в революцию.

Это различение между понятием, категорией и реальным историческим процессом мы находим у классиков марксизма-ленинизма. Так, В.И.Ленин, анализируя такой исторический процесс, как 1861 г. в России, использует и понятие реформы, и понятие революции. В одних случаях он определяет 1861 г. как реформу, а в других — как «переворот», сменивший крепостничество капитализмом. (См. Полн.собр.соч., т.39, с.71). В этом же направлении идет и оценка Ф.Энгельсом 1861 г. в одном из писем Н.Ф.Даниельсону (Соч., т.39, с.128).

Как же объяснить, что классики марксизма-ленинизма считают возможным оценивать 1861 г. одновременно и как реформу и как революцию? Поможет ответить на этот вопрос, с моей точки зрения, метод системного марксистского подхода. 1861 г. характеризуется как реформа только в определенном контексте, в одной системе. Обычно в таких случаях речь идет о политической надстройке, классовое содержание которой 1861 г. не изменил и поэтому оставался реформой. В другом же контексте (в другой системе) Ленин называет 1861 г. «переворотом». Таковым он выступал по отношению к производственным отношениям и в этом смысле означал «один из эпизодов смены крепостнического (или феодального) способа производства буржуазным (капиталистическим)» (Полн.собр.соч., т.20, с.161; См. также, т.25, с.33).

Вот эту разную оценку явления в зависимости от системы, в которой оно рассматривается, и необходимо учитывать при анализе этой проблемы.

Теперь другая сторона вопроса. Если взять всю систему «государственный аппарат» как целую, то реформа — это изменение лишь в каком-то элементе государственного аппарата при сохранении его прежнего классового содержания, а революция — это слом государственного аппарата, что означает изменение его классового содержания.

Такое определение революции бесспорно. Но сегодня в развитых капиталистических странах ставится вопрос о коренных структурных реформах. Такие реформы имеют выход во всю структуру общества: и в политику, и в экономику, и в социальные отношения, и в общественное сознание. Эти реформы могут стать стержнем борьбы за развитие революционного процесса. В свете ленинского положения о подвижности грани между реформой и революцией в конкретно-историческом процессе, правомерно, мне кажется, говорить о революционных реформах.

При этом очевидно, что революционные реформы в борьбе за власть-не единственное поле сражения с буржуазной структурой общества. Обязателен выход борьбы в базис и здесь, в уничтожении частной собственности — подлинный критерий отличия реформы от революции. На этот аспект проблемы мне хотелось бы обратить внимание в порядке размышлений над рабочей гипотезой, которая помогла бы, как мне представляется, глубже вникнуть в диалектику реформ и революции.

Если же перейти от теории к практике, к характеристике программ демократических реформ, предложенных коммунистическими партиями развитых капиталистических стран, то мы увидим, что идея тесной связи реформы и революции пронизывает эти программы. В них намечается целый комплекс действий по созданию широких социальных коалиций, действий, нацеленных против старого государственного аппарата, мер, направленных на создание наиболее благоприятных предпосылок социализма в материальной сфере общества.

Следует, по-моему, иметь в виду, что критерий революции нельзя относить только к вопросам государства или только к вопросам базиса. Здесь существует глобальная диалектическая взаимосвязь, пренебрежение которой заводит в тупик. Конечно, поставленные проблемы нуждаются в дальнейшем осмыслении и конкретизации.

---

Выпуск II. Общие закономерности и особенности перехода от капитализма к социализму — Принципы и системы типологии революций

Исходные посылки моего выступления — это необходимость ограничения типа, характера и формы революции, как трех отдельных, связанных между собой, но все же особых параметров анализа революции.

Понятие «тип революции» призвано выразить формационное содержание революций в широком смысле. Понятие же революции в широком смысле обозначает весь процесс смены формации другой вплоть до завершения перехода к новой формации во всех сферах общественной жизни. Революция в широком смысле — это специфический период истории, в ходе которого через борьбу классов разными способами снимаются противоречия, возникшие на самых различных уровнях общественной структуры и нараставшие в предшествующий период развития.

Процессы, охватываемые понятием «тип революции», являются на протяжении определенного периода истории относительно постоянно действующим фактором, определяющим формационное содержание революционного процесса, за рамки которого революция не может выйти в силу объективности законов развития человечества.

«Характер революции» — понятие, выражающее классовое содержание конкретно-исторических революций в узком смысле. Революция в узком смысле представляет собой один из способов, при том самый прогрессивный, реализации задач революции в широком смысле.

Революция в узком смысле-это период непосредственного революционного действия, период наивысшего напряжения классовой борьбы, непосредственно дошедшей до постановки вопроса о власти.

Характер революции в узком смысле — всегда результат равнодействующей классовой борьбы. Оставаясь в рамках одного и того же типа революции, характер революции в узком смысле может меняться в зависимости от изменений расстановки классовых сил в ходе развертывания революции. Характер революции — относительно непостоянный фактор, отражающий динамику революции.

В определенных условиях в ходе изменения характера революции возможно изменение типа революции, т.е. перерастание революции одного типа (например, революции антифеодальной, антиимпериалистической) в революцию другого типа (например, в социалистическую), что осуществляется в ходе революции в узком смысле через развертывание классовой борьбы, дошедшей до коренной перегруппировки революционных сил, при наличии предпосылок революции нового типа.

«Форма революции» — понятие, выражающее совокупность способов классовой борьбы, используемых в ходе революции в узком смысле. Наиболее общее членение способов борьбы во время революции выражено в понятиях «мирная» и «немирная» революции.

Рассмотрим некоторые более конкретные проблемы типа, характера и форм революции.

Начнем с формационного содержания революции в широком смысле. Сколько существует в истории типов революций? Этот вопрос связан с другим вопросом: является ли революция законом смены формаций? Для ряда ученых, которые считают революцию законом лишь для более поздних периодов истории и которые исключают революции при смене ранних (примечание: либо «разных». неразборчиво написано) формаций, типов революций соответственно только три или два. Три типа революции называют и те авторы, для которых смена первобытнообщинного строя, т.е. общества бесклассового, выпадает из социальной революции, поскольку социальная революция представляется им как закон смены классовых формаций. Естественно ответить на этот вопрос и так, как сделал В.А.Кузин,- типов столько, сколько в истории человечества сменялось формаций, — т.е. четыре.

Но здесь возникает вопрос: по какому же принципу определять тип революции — только по формации, идущей на смену старой, т.е. направлению развития, учитывая формацию, которая возникает в результате революции? Или необходимо иметь в виду все же и ту формацию, которая сменяется, т.е. точку отсчета, формацию, которая подлежит разрушению, так сказать, учитывать и противоположный вектор движения. Ведь конкретно-историческое содержание революции в широком смысле прямо зависит не только от направления развития, но и от того, с какого уровня развития начинается смена формаций. Так, например, конкретно-историческое содержание социалистической революции в широком смысле (при сохранении всеобщих закономерностей: необходимости диктатуры пролетариата, уничтожения частной собственности, ликвидации эксплуатации и т.д.) все же весьма различно в случаях, когда переход к социализму совершается: а) от первобытнообщинного строя (вспомним «Алитет уходит в горы»), б) от феодально-патриархальных отношений (как, например, это было в Киргизии), в) от капитализма многоукладного, как в России, или г) от капитализма, достигшего государственно-монополистического уровня в условиях научно-технической революции.

Дa и в более ранней истории человечества неодинаково содержание революций, осуществлявших переход к феодализму, в зависимости от того, совершался ли этот переход прямо от первобытнообщинного строя или через рабовладельческую формацию. Конкретно-историческое содержание революций в широком смысле и в этих случаях определяется не одной, а двумя сторонами революционного процесса — и тем, что разрушалось, и тем, что созидалось.

Вот почему мне представляется целесообразным рассмотреть вопрос о типологии революций с точки зрения учета «двойной» характеристики содержания революций в широком смысле. И если, быть может, и не стоит отказываться от четырех ведущих типов революции, образуемых по принципу учета прогрессивного направления революционного процесса, дабы не терять генеральной линии развития истории человечества, то стоит, может быть, все же ввести еще и подтипы, в которых кроме направления вперед будет отражаться и «антинаправление».

Какое отношение имеет предлагаемая двойная типология революций к стратегии и тактике международного коммунистического движения? Самое прямое. Дело в том, что если определение типа революции по принципу направленности революционного процесса дает возможность выявить объективные рамки экономического, социального, политического и духовного переворотов, за пределы которых революция не может выйти, то подтип революции (включая двойную характеристику содержания революции) дает возможность в параметрах формационной направленности революции обозначить всеобщие закономерности революций данного типа, выявить их сходство, а в параметрах так называемой «антинаправленности» обнаружить специфическое содержание каждой из революций данного подтипа, т.е. наметить конкретное различие революций одного и того же типа.

Следующий вопрос, на котором я хотела бы остановиться,-это значение эпохи при определении типа, характера и форм революции. Представляется, что эпоха должна быть включена в совокупность критериев, которыми определяются тип, характер и форма революции, поскольку особенности эпохи оказывают все более растущее воздействие на революции.

Так, ни английская, ни французская буржуазные революции не могли в свое время выйти за рамки капиталистического способа производства материальной жизни, поскольку происходили во всемирную эпоху перехода от феодализма к капитализму. Все социалистические тенденции, имевшие место в умонастроениях и действиях самых передовых революционеров того времени, не могли привести к перерастанию этих революций в социалистические. А вот во всемирную эпоху перехода от капитализма к социализму ряд революций, происходящих сегодня в таких регионах мира, где экономические, социальные, политические и духовные условия жизни, взятые сами по себе, изолированно от всемирной эпохи, могли бы порождать революции только наподобие английской или французской буржуазных революций, обнаруживают именно через воздействие наличных всемирных связей возможность нового, некапиталистического пути. Так что тенденции, не реализованные в XVII и XVIII веках в Англии и во Франции, становятся реальностью XX века в Азии и Африке.

Вое факторы, связи и пути взаимодействия всемирной эпохи с эпохами отдельных регионов и стран, весь процесс всемирности истории, исследование которого уже начато Г.Г.Водолазовым в его прекрасной книге «Диалектика и революция», предстоит изучить.

Особенности всемирной эпохи, с одной стороны, определяя рамки, за пределы которых не способна выйти ни одна революция в мире, с другой стороны, по отношению к тем регионам мира, которые находятся еще в русле прежних эпох, но уже включены во всемирную историю, делают возможным расширение рамок революций, тип которых в пределах особенностей эпохи региональной был бы иным, чем во взаимодействии с эпохой всемирной. Но связь всемирной и региональной эпох не автоматическая. Возможности, предоставляемые связями с ведущим направлением всемирной эпохи, не всегда реализуются в конкретных революционных процессах регионального уровня или в масштабе отдельной страны. Эту сложную диалектику взаимосвязей еще следует открыть во всей многогранности, многовариантности и взаимообусловленности. Мне же хочется лишь подчеркнуть значение всемирной эпохи как одного из типообразующих факторов.

Определенное влияние оказывает всемирная эпоха и на характер и формы революции. На примере антифеодальных революций прошлого можно обнаружить некоторые весьма интересные закономерности воздействия эпохи на характер и формы революции. Так, в начале эпохи перехода от феодализма к капитализму, буржуазия, постоянно проявлявшая склонность к компромиссу с феодалами, все же способна стать сторонником революции в узком смысле, гегемоном такой революции, и (с поправками в ту или иную сторону) в союзе с народными массами более или менее последовательным разрушителем старого общественного строя. В то же время свергаемый класс феодалов проявляет тенденцию к отказу от компромиссов, он прибегает к крайним формам насилия, отстаивая старый общественный строй. Эта позиция буржуазии и феодалов определяет принципиально сходную расстановку классовых сил, характер и форму буржуазных революций начала эпохи перехода от феодализма к капитализму как немирных антифеодальных революций в узком смысле, осуществляемых при гегемонии буржуазии в союзе с народными массами (крестьянством и плебейскими массами города).

А вот в конце эпохи утверждения капитализма, когда по миру ходит «призрак коммунизма», когда все ближе и ближе начало эпохи перехода от капитализма к социализму, наблюдается тенденция к изменению позиции как буржуазии, так и феодалов: буржуазия вое более склонна занимать контрреволюционную позицию по отношению к революции и все активнее ищет союза со старым классом феодалов, а феодалы, в свою очередь, делаются все более способными к революциям сверху. Так, например, в Пруссии юнкер Бисмарк взял в свои руки решение задач капиталистического развития страны ради сохранения политического господства юнкерства, которое уже превращалось в сельскохозяйственных капиталистов. Прусскому юнкерству менее всего хотелось повторить судьбу французской эмиграции, его вовсе не прельщала возможность появления на немецкой почве гильотины, отрубавшей головы королям и феодалам.

В результате в ряде стран на этой, более поздней стадии эпохи, переход от феодализма к капитализму, т.е. революция в широком смысле, начинается не с революции в узком смысле — с наиболее прямого и последовательного способа разрушения старого феодального строя, а с таких явлений, как, например, принятие Уложения 1861 г. в России, т.е. с компромисса между буржуазией и феодалами, и тогда прусский путь развития капитализма, периоды революции сверху все более прокладывают себе дорогу в истории стран, «запоздавших» со сменой формаций. Это, однако, вовсе не исключает революций снизу, т.е. революций в узком смысле, поскольку способ смены формаций — всегда результат равнодействующей классовой борьбы. Позиция В.И.Ленина и большевиков относительно путей развития России — яркое тому доказательство.

Эти тенденции изменения способов осуществления перехода от феодализма к капитализму в прошлом необходимо учитывать при определении характера и форм революций антифеодальной направленности, предстоящих сегодня в той или иной стране, что весьма небезразлично для выработки стратегии и тактики коммунистических партий в современную эпоху.

Всемирная эпоха влияет также и на характер и формы социалистических революций современности. В начале эпохи перехода от капитализма к социализму можно обнаружить преобладание тенденции к немирным формам революции — с немирными формами захвата власти, немирными формами экспроприации экспроприаторов, с внутренней гражданской войной и внешней интервенцией. Затем, по мере развертывания перехода от капитализма к социализму, во все большем числе стран мира наблюдается возрастание возможностей мирных форм революции — мирного пути захвата власти, без гражданской войны, минуя внешнюю интервенцию, что, конечно, не исключает и немирных или смешанных форм революции.

По мере дальнейшего развертывания эпохи перехода от капитализма к социализму наблюдаются и определенные тенденции к изменению расстановки классовых сил в социалистических революциях, когда при сохранении гегемонии пролетариата расширяется основа классовых союзов, а буржуазия, как показал опыт стран народной демократии, уже легче идет «на выкуп», чем в начале эпохи утверждения новой общественно-экономичеокой формации. Такая позиция свергаемого класса обусловливается, в частности, определенным опытом, приобретенным буржуазией на примере русской белоэмиграции. Вместе с тем необходимо оговорить, что те способы смены формаций, которые оказались возможными при переходе от феодализма к капитализму, когда наряду с революциями в узком смысле реализовывались различные варианты компромиссов (в том числе и такие способы, как «революция сверху», осуществляемая самим обреченным на гибель классом, что было возможно в силу его принципиальной однотипности с буржуазией, как классом эксплуататоров), невозможны при переходе от капитализма к социализму в силу коренной противоположности между буржуазией и пролетариатом, как классом эксплуатирующим и классом эксплуатируемым.

Несколько соображений хотелось бы высказать о группировке критериев для определения характера революции в узком смысле. Известно, что для выявления классового содержания революции чаще всего используется следующая сумма критериев: задачи революции, расстановка классовых сил, движущие силы революции, класс-гегемон и др.

Отнюдь не возражая против подобного комплекса критериев, хотела бы обратить внимание на некоторые аспекты, пока еще ускользающие из поля исследования, а именно на методологию расчленения К.Марксом и Ф.Энгельсом анализа содержания революции по трем периодам:

а) до начала революции, б) в момент взятия власти и в) после решения вопроса о власти. Такая методология применена К.Марксом и Ф.Энгельсом в мартовском «Обращении ЦК к Союзу коммунистов» 1850 года. В связи с этим имеет смысл выработать наряду с всеобщими критериями, которые мы сегодня применяем по отношению к революции в целом, также и совокупность специфических критериев для каждого обозначенного периода революции в отдельности, которые были бы связаны с всеобщими критериями, но позволяли бы в то же время выявлять следующее:

а) до начала революции предполагаемый, наиболее вероятный характер революции; б) в момент взятия власти реальный характер революции; в) после решения вопроса о власти изменение характера революции, т.е. движение, перегруппировку классовых сил в ходе развертывания революции в условиях, когда имеются налицо предпосылки для революций иного характера или даже другого типа.

Это потребует от нас определения постоянно действующих факторов, остающихся неизменными на протяжении всей революции в узком смысле, и переменных факторов, обеспечивающих движение или остановку революции. Данная проблема требует специального рассмотрения (с учетом и того, что классики марксизма-ленинизма используют наряду с вышеперечисленными критериями также и такие, как интересы классов — коренные и сиюминутные, лозунги политических партий и требования стихийных выступлений народных масс), изменения программ политических партий и изменения настроений и действий народных масс и т.д. Все эти направления позволяют держать руку на пульсе революции, следить за движением характера и форм революции, которая, начавшись, например, как мирная, может стать немирной, — равно как и, наоборот, решив вопрос о власти немирным путем, революция в дальнейшем может избежать гражданской войны и интервенции, развиваться мирно.

Рассмотрим еще один параметр анализа содержания революций как в широком, так и в узком смысле — это анализ содержания революции по сфере приложения сил, т.е. по конкретной направленности революции на сферы жизнедеятельности людей, на различные сферы общественной структуры.

В этой системе анализа важно установить, какие сферы жизнедеятельности людей подлежат преобразованию, какие действительно преобразованы в анализируемый период революции и какова в конечном итоге глубина и широта преобразований в ходе всего развития революции в целом, вплоть до ее окончания. Естественно, что на различных ступенях революции глубина ее проникновения во все сферы жизнедеятельности людей может быть различной, равно как различна и последовательность революционного преобразования разных сфер жизнедеятельности людей.

Наконец, и результаты разных революций могут быть различными.

Оставляя в стороне вопрос о том, что в нашей литературе по-разному определяется содержание понятия «социальное», напомню слова К.Маркса: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще». Классики марксизма-ленинизма использовали для анализа содержания революций группу понятий: экономическая революция, социальная революция, политическая революция и революция форм общественного сознания (религиозная, философская, культурная). Эта группа понятий служила классикам марксизма-ленинизма для выявления всеобщих закономерностей революционных процессов, действующих на протяжении всей истории человечества.

На нашем симпозиуме в выступлении Ю.М.Манина уже поднимался вопрос об этой группе понятий; мне думается, что, правомерно выделив экономическую (у Ю.М.Манина — технологическая) революцию, духовную революцию, он напрасно предложил единую формулу социально-политической революции; ее, на мой взгляд, тоже следовало бы расчленить на отдельные понятия социальной революции и политической революции — так, как это широко практикуется К.Марксом, Ф.Энгельсом и В.И.Лениным. Такое разделение дает возможность глубже вникнуть в закономерности революционных процессов как прошлого, так и настоящего.

Так, например, применяя эту группу понятий, мы обнаружим, что есть революции, в которых ареной революционных преобразований являются одновременно все сферы жизнедеятельности людей — экономическая, социальная, политическая и духовная. Это революции, называемые ним, великими, — такие, как Французская буржуазная революция XVIII в. и Октябрьская социалистическая революция XX века. В то же время, есть революции, оказавшиеся по тем или иным причинам направленными не на все сферы общественной структуры, а ограничившиеся, например, лишь политической сферой, и непосредственно, радикально не вторгавшиеся в сферу социальную, — революции, которые К.Маркс называл частичными.

Именно с позиции сферы приложения сил К.Маркс, Ф.Энгельс и В.И.Ленин анализировали содержание Парижской Коммуны 1871 г. Коммуна характеризуется К.Марксом как «политическая форма социального раскрепощения», когда последнее, однако, не было осуществлено, поскольку Коммуна начинает с экономической реформы так же, как с политического преобразования, но не уничтожает немедленно частной собственности и в ее социальных «мероприятиях помимо их тенденций нет ничего социалистического», а потому Коммуна еще «не социальное движение рабочего класса и, следовательно, не движение общего возрождения человечества, а организованное средство действия», где последнее понимается К.Марксом как уничтожение Коммуной старого «чудовища-государства» и выполнение Коммуной «работы управления, местного и общенационального». Анализ содержания революции 1871 года дает К.Марксу и Ф. Энгельсу возможность увидеть, что «Коммуна кладет начало освобождению труда, которое является ее великой целью», через политическую революцию, слом старого государственного аппарата и создание правительства рабочего класса. Именно в политической сфере более всего проступает пролетарский характер революции 1871 года. Такая характеристика содержания деятельности Парижской Коммуны была дана В.И.Лениным, отмечавшим, что Коммуна — это «такое рабочее правительство, которое не умело и не могло тогда различить элементов демократического и социалистического переворота… Одним словом… это было такое правительство, каким наше быть не должно».

С другой стороны, анализ революций в широком смысле по параметрам сферы приложения сил позволяет К.Марксу, Ф.Энгельсу и В.И.Ленину выявить диалектическую связь социальной и политической революций при переходе от феодализма к капитализму, когда процессы, происходящие, например, в России после Крымской войны и принятия Уложения 1861 года, неоднократно характеризуются Ф.Энгельсом как социальная революция, поскольку разрушается прежняя социальная структура общества, разрываются прежние социальные связи и поскольку, по словам В.И.Ленина, «Положение 19 февраля есть один из эпизодов смены крепостнического (или феодального) способа производства буржуазным (капиталистическим)».

К.Маркс, Ф.Энгельс и В.И.Ленин всесторонне рассматривали варианты осуществления антифеодальной революции в широком смысле, в том числе и такой вариант, при котором переворот в социальных условиях жизни предшествует совершению переворота в политической сфере. Это еще раз убеждает в целесообразности применения нами не понятия социально-политической революции, а отдельно понятий социальной революции и политической революции, находящихся в диалектической связи друг с другом. Анализ содержания революций по сферам приложения сил весьма актуален в современной идейной борьбе, поскольку позволяет (еще по одной линии доказательств) четко обозначить принципиальное, коренное различие между революцией буржуазной и революцией социалистической, а это различие заключается и в том, что, если антифеодальные революции в широком смысле в известных условиях могут начаться с революции в социальных условиях жизни, а за ними следует революция политическая, то революция социалистическая не может начаться иначе, как с революции политической, с диктатуры пролетариата, без которой не может быть осуществлен переворот в социальных условиях жизни — уничтожении эксплуатации человека человеком. Этой существенной разницей пренебрегают наши открытые и скрытые идейные враги, пытающиеся некоторые варианты прошлых, несоциалистических революций выдать за закономерности революции социалистической.

---

Выпуск III. Переходные формы и типы общественных преобразований в революционном процессе 1979 — Переходные формы власти

Чтобы четко обозначить предмет моего выступления и избежать некоторого смешения понятий, представляется необходимым начать с ограничения «переходных форм власти» от «переходных периодов смены общественных формаций».

Дело в том, что переходные периоды общественных преобразований представляют собой историческую закономерность, неизбежно проявляющуюся при сменах всех формаций. Это обусловливается той простой причиной, что вся совокупность сфер жизнедеятельности людей определенного исторического типа не может быть преобразована за один день, и поэтому переход от одной общественной формации к другой всегда является длительным процессом уничтожения старых и утверждения качественно новых общественных отношений.

Однако переходным периодам общественных преобразований не всегда прямо соответствуют переходные формы власти, где последние представляют собой такой тип политической организации общества, при котором классовое содержание власти неоднозначно, смешано, а зачастую и противоречиво. Так, например, для переходного периода, содержанием которого является смена капиталистических общественных отношений социалистическими, соответствующей формой власти является диктатура пролетариата, т.е. такая форма власти, классовое содержание которой четко определено, не смешано и не противоречиво. Именно четкость классового содержания власти — диктатуры пролетариата — обеспечивает на протяжении всего переходного периода развитие общественного организма в одном определенном направлении — от капитализма к социализму.

Учитывая вышесказанное, я и оговариваю, что тема моего выступления — не формы власти в переходные периоды, а переходные формы власти. Что же представляют собой эти формы? Какова их сущность?

В свое время УП конгресс Коминтерна, разрабатывая тактику борьбы против фашизма, в частности через образование правительства народного фронта, определил его сущность как «уже не диктатуру буржуазии, но еще не диктатуру пролетариата»» Такое правительство представляло собой власть переходного характера, временное правительство, которое не могло стать постоянной формой власти. «Уже не диктатура буржуазии, но еще не диктатура пролетариата» — определяло и содержание этой переходной формы власти, осуществлявшей меры по преграждению пути фашистской диктатуре, но не проводившей мер по уничтожению капиталистического общественного строя в целом. Классовая неоднозначность правительства народного фронта была причиной переходного характера этой формы власти, но переходной не только к диктатуре пролетариата (как это было осуществлено в странах народной демократии), но и ‘’переходной назад», (прим. написано неразборчиво было в оригинале) к диктатуре буржуазии (как это произошло с правительством народного фронта 1936-38 гг, во Франции).

Таким образом, переходные формы власти несут в себе две противоположные тенденции политического развития-движения по направлению к новому общественному строю через превращение переходной форма власти в диктатуру прогрессивного класса и движения в сторону сохранения старого общественного строя через возврат переходной формы власти к диктатуре прежнего, ранее господствовавшего класса. Такое единство противоположных тенденций развития является одним из характернейших признаков этих форм власти.

Представляется, что характеристики, данные УП Конгрессом Коминтерна правительству народного фронта могут служить методологическим ключом к пониманию сущности антимонополистического правительства. Соответственно тому, как правительство народного фронта уже боролось с фашизмом, но еще не уничтожало основ капитализма, так и содержание мероприятий антимонополистического правительства уже направлено против всевластий монополий, но еще не содержит мер по ликвидации капиталистического строя в целом. Сущность антимонополистического правительства, как и правительства народного фронта — «уже не диктатура буржуазии, но еще не диктатура пролетариата», и оно несет в себе те же противоположные тенденции развития. Это с особой остротой ставит перед пролетариатом задачу осуществления гегемонии в антимонополистическом правительстве и четкого осознания того, что только реальные результаты классовой борьбы определят, какая из двух тенденций в конечном счете станет определяющей в том или ином конкретном антимонополистическом правительстве какой-либо из стран.

Естественно возникает вопрос — в чем источник и причины появления переходных форм власти, что обусловливает такие и в современных условиях возможность и даже необходимость постановки компартиями развитых капиталистических стран вопроса об антимонополистическом правительстве как неизбежном этапе в современном революционном процессе?

Сегодня в странах развитого капитализма источники переходных форм власти непосредственно обусловливаются, на мой взгляд, сложностью социальных структур современного буржуазного общества, которые включают в себя не только классы пролетариев и буржуазии, но в качестве обязательного элемента — и промежуточные слои.

В очень интересной статье Г.Руденко «Современный капитализм и проблема союзников пролетариата» («Коммунист», 1978, № 12) автором прослежен процесс роста числа мелких частных предпринимателей, потребность в труде которых вызывается интересами государственно-монополистически организованного производства. В соответствии со своим положением в производстве городские средние слои, также как в XIX веке мелкая буржуазия города и деревни, представляют собой в социальной структуре промежуточный слой, относящийся к современному капитализму как с ненавистью (и это объединяет интересы средних слоев с интересами пролетариата), так и с надеждой, поскольку с ростом монополий значительная часть мелких предпринимателей одновременно связывает и свое благополучие, расцвет своей предпринимательской деятельности (а это разъединяет интересы средних слоев с интересами пролетариата). Поскольку с условиями частной собственности, частной инициативы, т.е. по существу с буржуазным общественным строем, большинство представителей этого промежуточного слоя связывают возможность реализации себя как личностей, у средних слоев не складывается к частной собственности категорически отрицательное отношение. Поэтому, если наиболее передовые представители средних слоев уже готовы вступить в борьбу против всевластия монополий, то они ещё не готовы идти на ликвидацию основ буржуазного общественного строя. Неполное совпадение интересов средних слоев с коренными интересами пролетариата в условиях современного капитализма и делает невозможным уже на первом антимонополистическом этапе борьбы ставить в полном объеме задачу ликвидации частной собственности — главным образом из-за неготовности принять такую перспективу союзником рабочего класса. Необходимость на антимонополистическом этапе учитывать и защищать интересы и средних слоев и делает для пролетариата невозможным представить свой действительный интерес как всеобщий, а потому невозможным начало революционного процесса антимонополистической борьбы сразу с диктатуры пролетариата.

Именно наличие в социальной структуре современных развитых капиталистических стран многочисленного промежуточного социального слоя, без союза с которым пролетариат не может одержать победу над государственно-монополистическим капиталом, и является объективной причиной неизбежности переходной формы власти в виде антимонополистического правительства, которое образуется в условиях, когда массы уже готовы идти на борьбу против государственно-монополистического капитала, но еще не готовы идти на борьбу за социализм.

В известной мере здесь возможна аналогия с ленинским обоснованием необходимости на первом этапе российской революции революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, которая не могла иметь непосредственно социалистического характера, поскольку опиралась на союз пролетариата со всем крестьянством, на демократическом этапа уже выступавшим противником остатков феодализма, но еще не готовым к борьбе за социализм.

Еще одним, связанным с первым, источником неизбежности переходных форм власти в современном революционном процессе является также и идеологическая неоднородность представлений о содержании общественного развития, распространенных в сознании современного пролетариата, что тоже имеет объективные источники. Целесообразно напомнить мысль К.Маркса и Ф.Энгельса, высказанную еще в «Немецкой идеологии», что по мере продвижения человечества к капиталистическому строю возрастает возможность для отдельного индивида переходить из более низкой ступени общественной структуры в более высокую, и наоборот. Эта относительная подвижность, разомкнутость границ социальных общностей для отдельного индивида, осуществляемая де-факто или только в воображении, — при общем сохранении постоянного деления общества на класс эксплуатируемых и эксплуататоров, — способствует возрождению, в частности, и в рядах пролетариата, иллюзий о возможности, якобы, реализации личности пролетария и в условиях господства частной собственности. Такие иллюзии сближают идеалы определенных слоев пролетариата с идеалами средних слоев, что и приводит к возникновению характерной ситуации, когда масса (пролетариат и его союзники) уже готова бороться против монополий, но еще не готова бороться за уничтожение основ капиталистического строя, за уничтожение частной собственности, — в этих условиях при возникновении революционной ситуации становятся неизбежными переходные формы власти.

Из сущности и источников переходных форм власти прямо вытекает вывод о том, что антимонополистическое правительство не может рассматриваться как самоцель революционной борьбы пролетариата, оно представляет собой лишь одно из средств развертывания революционной борьбы пролетариата и его союзников, являясь определенным этапом в процессе революционных общественных преобразований.

Образование антимонополистического правительства само следует рассматривать как определенную форму классовой борьбы, как эффективное средство завоевания непролетарских масс — союзников пролетариата на антимонополистическом этапе — на сторону пролетариата в процессе перерастания борьбы за демократию в борьбу за социализм, что наглядно может быть прослежено в истории стран народной демократии. Этот процесс характеризовался там острейшей классовой борьбой, ареной которой являлись и сами органы власти (парламент, армия, правительство, пост президента, местные органы власти и т.д.). В ходе борьбы за осуществление демократической программы массы на собственном опыте видели: «кто есть кто», ибо истинное лицо каждой партии, каждого политического лидера все четче проявлялось именно в практической деятельности коалиционного правительства переходного характера. Процесс очищения масс от собственных иллюзий в горниле политических коалиций В.И.Ленин отмечал как закономерность, проявившуюся и в нашей революции:

«… история «коалиции» есть вместе с тем история избавления Советов от мелкобуржуазных иллюзий, прохождения их через «чистилище» практического изучения ими всей гнусности и грязи всех и всяческих буржуазных коалиций».

История всех революций, в том числе и буржуазных революций прошлого и революций настоящего, демонстрирует закономерность углубления революции, ее восходящую линию развития через постоянное расслоение, размежевание, перегруппировку классовых сил, через постепенный отход от революции либеральных, соглашательских партий и слоев и консолидацию народных масс вокруг наиболее радикальных выразителей народных чаяний и интересов. И эта закономерность в полной мере присуща современному революционному процессу.

В этой связи глобальной проблемой встает вопрос о конкретных способах сохранения пролетариатом единства со средними слоями в процессе дальнейшего перерастания переходной формы власти в диктатуру пролетариата для осуществления социалистических преобразований общественного строя. Эта проблема находится в центре внимания международного коммунистического движения. Несколько настораживают установки итальянских коммунистов на такое единство со средними слоями, когда промежуточным слоям даются обещания, что, мол, частная собственность не противоречит социализму. Я не уверена, что даже ради единства борьбы пролетариата со средними слоями в борьбе против монополий нужно и можно делать такие противоречащие самому существу социалистической революции заявления.

И все же; как обеспечить единство пролетариата и средних слоев, которое вполне реально на антимонополистическом этапе борьбы за власть, когда в полном объеме еще не затрагиваются вопросы частной собственности, и которое становится проблематичным на следующем этапе, когда во весь рост встает кардинальный вопрос общественного преобразования — вопрос о ликвидации частной собственности.

Подвод средних слоев от борьбы против монополий к борьбе за социализм требует от пролетариата и его партии владения тактикой ведения масс за собой, умения учить массы на собственном опыте. Важнейшим условием решения этих задач является способность пролетариата сохранять самостоятельность классовой позиции, что относится и к тактике выдвижения программ и требований в ходе развертывания революционной борьбы.

В борьбе за прочность союза со средними слоями целесообразен своего рода «скользящий график требований», сущность которого — перевод интересов средних слоев из сферы удовлетворения только их насущных экономических интересов, где они более всего зациклены на идее сохранения частной собственности, также в сферу социальных и духовных интересов. Социальные проблемы положения личности в обществе, идеалы гармоничного развития каждого человека, осуществляемого не за счет других людей, идеи равенства, братства, подлинного гуманизма в течение веков занимали великие и малые умы человечества, принимая облик насущных вопросов общественного переустройства. Внимание общественности капиталистических стран к развернувшейся антикоммунистической кампании под флагом защиты прав человека, при всей ее лживости, все же показывает нам, сколь важны и актуальны социальные проблемы положения личности в обществе для современных средних слоев.

Наличие социальных интересов у средних слоев широко используется апологетами капиталистического строя в демагогических целях. Одна из задач идеологической борьбы — выбить это оружие из рук наших идейных противников.

Хочу напомнить, что К.Маркс, Ф.Энгельс и В.И.Ленин придавали огромное значение социальному аспекту пролетарской революции, которая единственно в истории человечества способна через ликвидацию частной собственности и эксплуатацию человека человеком, через уничтожение прежних типов связей индивида и общества создать на место частичного человека целостного естественного (написано было неразборчиво это слово в оригинале) человека и человечное общество.

Программа глобальных социальных требований и преобразований и является тем стержнем, вокруг которого могут постепенно сплотиться в единую силу пролетариат и его союзники в наступлении на общественный строй, порождающий войны, неравенство, эксплуатацию. Перенесение центра тяжести борьбы пролетариата за союз со средними слоями из сферы общих экономических интересов в сферу социальных и духовных, интересов и принятие средними слоями пролетарской программы социального переустройства общества будет способствовать реализации предсказания К.Маркса о том, что только в процессе революционной практики пролетариат (и его союзники) способен очистить самого себя от старой мерзости, и преобразуя мир, преобразовать и самого себя, освобождаясь от прежних цепей, идеалов и нравственных установок буржуазного общества.

Опыт революционной деятельности К.Маркса, Ф.Энгельса и В.И.Ленина в революциях XIX и XX вв. показывает, что содержание программ, предлагаемых пролетарской партией для правительств переходной формы на демократическом этапе революции, всегда было подчинено задаче максимальной подготовки почвы для последующих социалистических преобразований во всех сферах жизнедеятельности людей.

Такой метод постоянной ориентировки взгляда не только на настоящее, но и на будущее революционное движение позволяет марксистам сочетать в своих программах единство требований «возможных» и «невозможных» в рамках данного момента революции. Эта тактика сочетается с методом доведения до крайних пределов требований демократии, выдвижением требований не по принципу «на что согласится враг» (это — метод оппортунистов), а по принципу: «на что враг не согласен, но массы требовать будут готовы». Такие принципы обеспечивают самостоятельность позиции пролетариата по отношению к своим менее последовательным и решительным союзникам, а также являются средством достижения того, «чтобы непосредственное революционное возбуждение не было… подавлено тотчас же после победы». Это путь осуществления непрерывности развития революционного процесса от временных переходных форм власти к политическому господству самого революционного класса общества — пролетариата.

Если же в процессе практического развертывания борьбы против монополий не удастся постепенно привлечь средние слои к социальным идеалам коммунизма, и союзники пролетариата так и останутся в плену частнособственнических установок, то в антимонополистическом правительстве, как переходной форме власти могут взять верх соглашательские тенденции или даже силы контрреволюции, которым удастся использовать средние слои в целях сохранения незыблемости буржуазного общественного строя. Такая опасность тоже существует.

Условиями развития переходных форм власти к диктатуре пролетариата являются не только осуществление тактики выдвижения все возрастающих требований, но и рассчитанная на развитие революции организация самих переходных форм власти. Вопрос этот сложный и требует специального рассмотрения. Остановлюсь лишь на нескольких его аспектах.

Переходные формы власти могут иметь такую структуру, когда все органы власти в целом опираются на коалицию политических партий, само единство которой основано на временном совпадении целей стоящих за ними противоположных классов.

Переходные формы власти могут предстать и в виде такой структуры политической власти, когда одна часть государственного аппарата, например, президентский пост, выражает одни классовые интересы, а другая часть государственного аппарата (армия, чиновничество), другие, противоположные классовые интересы. Подобный разрыв в структуре государственного аппарата был характерен, например, для правительства народного единства в Чили.

Наконец, возможны и такие ситуации, когда центральные органы власти в целом представляют интересы одного класса или одной группы классов, а органы власти на местах — интересы другого или других классов. В результате наблюдается разрыв такого рода, когда одна часть государственного аппарата представляет собой политическую организацию революции, а другая — политическую организацию контрреволюции.

Уместно напомнить, что К.Маркс и Ф.Энгельс еще в марте 1850 г. указывали, что уже на демократическом этапе революции рабочие должны «наряду с новыми официальными правительствами… сейчас же учреждать собственные, революционные рабочие правительства, будь то в форме органов местного самоуправления, муниципальных советов, будь то через рабочие клубы или рабочие комитеты, так, чтобы буржуазно-демократические правительства не только немедленно утратили опору в рабочих, но и увидали бы себя с самого начала под наблюдением и угрозой властей, за которыми стоит вся масса рабочих».

В свете этих мыслей Маркса и Энгельса и идей Ленина об организации Советов сверху донизу, высказанных еще в »Апрельских тезисах», очевидно, что организация переходных форм власти, при которой не только все элементы центрального государственного аппарата, но и органы власти на местах находятся в руках антимонополистического фронта, является для пролетариата наиболее предпочтительной.

Как показывает опыт многих революций, в том числе и Чилийской, на местах возникает не всегда легкая задача организации новых, ранее не существовавших органов власти, непосредственно созданных по революционной инициативе масс. В этом отношении богатейший опыт создания революционных органов власти на местах в виде Советов дает международному пролетариату история Великой Октябрьской социалистической революции. А сегодня Чилийская революция предложила нам новый, не во всем реализованный опыт создания на местах революционных комитетов, первоначально концентрирующих свою деятельность лишь на вопросах распределения продовольствия. Взятие этими комитетами на себя, однако, такой насущной для народных масс функции таит большие возможности по мобилизации масс, особенно женщин, ранее пассивных или почти не участвовавших в политической деятельности, вокруг такого типа местного органа власти. Отметим в скобках, что вопросы распределения продовольствия не раз поднимали народные массы на стихийные выступления и в прошлых революциях, вызывая к жизни и определенные организационные формы.

Таким образом, проблема переходных форм власти связана не только с вопросами классовой борьбы на арене центрального правительства и на аренах центральных органов власти. Это и не менее значительная проблема нахождения путей и средств создания в ходе антимонополистической борьбы параллельно с центральными органами власти также новых, антимонополистических органов власти и на местах, как одного из эффективнейших средств развертывания революционной активности масс.

---

Выпуск IV. Некоторые вопросы теории и стратегии классовых и политических союзов на рубеже 70-80-х гг. 1980 — К вопросу о перегруппировке революционных сил в ходе революции

В современной философской литературе наблюдается некоторая неотработанность определения понятия «социальные отношения», частое приравнивание их к «общественным отношениям», что приводит к потере специфики содержания социального процесса жизни людей. Сужение же содержания социальной сферы жизнедеятельности людей порой до вопросов здравоохранения, образования и жилищных проблем приводит к неправомерному отбрасыванию ряда существенных параметров содержания социального процесса жизни, что нередко вносит неточности в теорию стратегии и тактики борьбы за союзников пролетариата.

Поставим вопрос: чего мы, собственно, хотим, когда выражаем надежду и уверенность, что в ходе борьбы за социалистическую революцию усилится переход на сторону пролетариата таких классов и слоев, существованье которых в буржуазном обществе связано с наличием у их представителей частной собственности. Хотим ли мы, чтобы «класс перешел в класс», т.е. чтобы в процессе перерастания борьбы за социалистическую революцию средние слои и класс мелких собственников перешли в класс пролетариев, лишенных частной собственности, что означает, будто уже в недрах капиталистического строя средние слои и крестьянство отказываются от частной собственности, осуществляя своего рода самоликвидацию себя как класса ради будущего, социалистического общества?

Очевидна утопичность таких представлений о содержании перегруппировки революционных сил.

В таком случае возникает вопрос: каково реальное содержание и каков механизм перегруппировки сил в пользу пролетариата при переходе от одного этапа революции к другому? Кто, собственно говоря, передвигается, кто переходит с одной позиции на другую, более прогрессивную? Кто является носителем перегруппировки революционных сил, и где, если не в классовой структуре общества, как известно, сохраняющейся до полной победы революции в прежней качественной определенности, осуществляются эти динамические процессы, где и почему они происходят?

Ответ в общем-то прост — передвигается отдельный индивид, отдельные действительные индивиды прорывают, свою старую массовую оболочку, и они-то и есть носители процесса перегруппировки революционных сил. Однако при таком акценте на индивида сразу бросается в глаза многосторонность и противоречивость рассматриваемого процесса.

Так, если для наглядности обратиться к истории прежних революций, как буржуазных, так и социалистических, то нетрудно заметить необыкновенную активизацию процессов перехода отдельных лиц, даже принадлежащих к старому, свергаемому классу, в лагерь борцов за новый общественный строй. Однако этот процесс не осуществляется одновременно во всех сферах жизнедеятельности людей и вовсе не однозначен. Так, многие лица, по своему сознанию и в своей политической борьбе уже перешедшие на сторону революции, в большинстве случаев сохраняют нетронутым свое прежнее отношение к средствам производства. А это значит, что отношения собственности этих лиц остаются старыми, характерными для общественной структуры прошлого. Достаточно в этой связи напомнить фактическую историю перехода, например, части представителей духовенства, т.е. представителей первого феодального сословия, на сторону буржуазии уже в начале Французской буржуазной революции XVIII века. Нетрудно увидеть, что этот переход, осуществленный этими лицами в сфере духовной и в сфере политической, не касался в предреволюционный период и в начале революции сферы их экономических отношений, т.е. той основы, на которой зиждется классовая структура феодального общества. А в таком случае получается, что определенные индивиды оказываются одновременно в сфере духовной и политической субъективно уже представителями интересов буржуазии, а по своей экономической принадлежности — представителями объективных интересов класса феодалов. Эту разорванность, это противоречие уничтожает впоследствии лишь сама революция ликвидацией сословий путем уничтожения феодальных форм собственности, через конфискацию церковных владений. Так что, строго говоря, вовсе не собственные классовые интересы, объективно определяемые отношениями к средствам производства, являются мотивами субъективных действий значительной части лиц, переходящих в лагерь революции. Есть какие-то иные, вне их классовой принадлежности, а порой и вопреки их классовой принадлежности потребности и интересы, которые определяют их переход на духовно-политические позиции и действия революционного класса.

Найти ту сферу жизнедеятельности, в которой возникает конфликт, для разрешения которого индивид изменяет свое положение в обществе, определить противоречия, которые вызывают перемещение индивидов в период нарастания революции, является одним из существенных вопросов выявления механизма перехода индивидов из положения представителей одного класса на позиции другого класса, т.е. механизма перегруппировки революционных сил.

В плане разрешения этих вопросов я прежде всего хотела бы выразить свое согласие с Г.Г.Дилигенским, уже отметившим необходимость при выработке тактики коммунистических партий учитывать реальное существование в современных капиталистических странах наряду с классами также и социально-психологических общностей людей, активно формирующих мировоззрение их составляющих индивидов.

В развитие этих мыслей отмечу, что представляется целесообразным осознать, что одной лишь классовой структурой не исчерпывается все членение составляющих общество индивидов на отдельные подразделения. Маркс и Энгельс не исключают, а, наоборот, предполагают наличие наряду с классами таких общностей, которые образованы на основе не первичных экономических, а вторичных, третичных и т.д. структуро-образующих отношениях, существующих в обществе столь же реально, как и классы. Структура этих общностей, имея своим базисом классовую структуру общества, однако, не всегда совпадает с первичной структурой прямо, чаще всего связана с ней опосредованно, а зачастую весьма причудливо и весьма отдаленно.

Вторичные, третичные и т.д. общности состоят не только из социально-психологических общностей, т.е. элементов духовной сферы жизнедеятельности людей, но бывают также социально-политическими (партия, армия и т.д.) и социально-экономическими (трудовой коллектив предприятия и т.д.). При этом, если в классовой структуре один и тот же индивид остается на протяжении своей жизни, как правило, принадлежащим к одному и тому же классу, хотя и это может измениться вследствие его личного разорения или обогащения, то в структуре производных социальных общностей индивид чрезвычайно подвижен. На этой арене жизнедеятельности людей индивид может быть одновременно членом разных социальных общностей и проявлять разные социальные свойства — быть солдатом армии, быть рабочим предприятия, быть членом политической партии, религиозной общины и т.д. Каждая из этих социальных общностей формирует или воздействует на формирование индивидуальной позиции индивида и определяет его конкретные действия (через свою общность) по отношению к обществу в целом, однако, в конечном счете, объективно всегда на стороне того или иного класса. Но при этом возможен прямой или опосредованный конфликт между разными классовыми интересами тех общностей, в состав которых входит один и тот же индивид.

Так, будучи солдатом армии, индивид может оказаться в конфликте со своим членством в религиозной общине или с товарищами по политической партии и т.д. Такой конфликт индивидом, как правило, осознается и вынуждает к принятию соответствующего решения — действовать в направлении снятия конфликта или жить в конфликте с самим собой.

Вместе с тем значительная часть производных социальных общностей сама представляет собой единство общего для данной общности интересов и различие особенных классовых интересов составляющих ее индивидов.

Так, например, любое промышленное предприятие в странах капитала, включающее в состав членов этой общности представителей различных классов буржуазного общества и поэтому представляющее собой арену классовой борьбы, вместе о тем существует и как группа лиц, каждое из которых на разных уровнях занято производством общей продукции. Поэтому эти лица реально друг с другом связаны, определенным образом организованы в определенную, вторичную от классовой структуры общность индивидов и объединены наличными вторичными общими интересами данной группы людей. Закрывать глаза на то, что наряду с противоположными классовыми интересами буржуазии и пролетариата, разъединяющими данною общность, реально существует и общий интерес объединяющий людей данного предприятия в определенную, кажущуюся единой общность, на чем небезуспешно спекулируют буржуазные идеологи, — значит пытаться не замечать самоочевидного и оставлять нашим врагам такую арену воздействия на массы, которую давно уже используют в своих классовых интересах противники пролетариата.

Заметим, что эту арену жизнедеятельности людей сегодня успешно исследуют социальные психологи всех стран развитого капитализма. Социальные психологи при этом давно ужа установили, что общности, возникшие непосредственно на основе совместной деятельности, формируют через осознание возникших общих интересов и потребностей мировоззрение и способ действия индивида в период его принадлежности к данной общности зачастую более непосредственно, более активно, чем отдаленная от его сознания классовая структура общества.

Если бы это было иначе, то не возникала бы необходимость внесения пролетарского сознания в рабочие массы, теряло бы актуальность указание В.И.Ленина о необходимости работать во всех организациях, в которых воздействует на пролетариат буржуазия; законам истории противоречило бы отсутствие пролетарских действий у массы пролетариев капиталистических стран в прошлом и настоящем, непонятной оставалась бы необходимость авангардной роли марксистской партии.

Следует также учесть, что первичная, классовая структура общества, основанная на отношениях к средствам производства, представляет собой в достаточной степени стабильную структуру, сохраняющуюся на протяжении всего периода существования той или иной общественной формации. Она существует вне и независимо от воли и независимо от того, осознается она или нет людьми. В конечном счете именно она определяет сущностное содержание классовой борьбы каждой общественной ступени в качестве объективного фактора в революционном процессе.

В свою очередь структура производных социальных общностей — динамичная структура, ее элементы то возникают, то исчезают, и принадлежность ко многим из них, хотя и не ко всем, индивид выбирает сам, согласно своей воле и вполне осознанно. Это арена действия субъективного фактора в революционном процессе — та арена, на которой и происходит скрытое или открытое столкновение классовых интересов индивидов.

Именно здесь, в этой сфере социальной структуры общества совершается перемещение индивида из одной общности в другую, его переход с идейно-политических позиций одного класса на идейно-политические позиции и действия другого класса, субъективно — в соответствии со своими индивидуальными потребностями и интересами. Здесь совершается перегруппировка союзов через передвижение отдельного индивида из одной общности в другую, объективно — во имя интересов угнетающего или угнетенного класса.

Таким образом, для выявления механизма перегруппировки революционных сил нам надо более четко осознать, что наряду с классовой структурой, объективно образующейся на общности отношений составляющих их индивидов к средствам производства, существуют и производные от классов, но с ними прямо не совпадающие общности, возникающие в определенных условиях на основе совместной деятельности составляющих их индивидов, что создает связи между данными индивидами на основе общности определенных общих потребностей и соответствующих им общих интересов, что ведет к возникновению определенных связей между данными индивидами. Отсюда эти общности непосредственно формируют сознание и политические позиции составляющих их индивидов и требуют всестороннего изучения для выработки соответствующей практики со стороны коммунистических партий.

---

Выпуск V. Интернациональное и национальное в современном революционном процессе 1981 — К вопросу о сущности и содержании пролетарского интернационализма

Материальными условиями возникновения и осуществления пролетарского интернационализма К.Маркс и Ф.Энгельс считали целую совокупность процессов и в первую очередь превращение в эпоху капитализма истории во всемирную историю: «… чем дальше идет уничтожение первоначальной замкнутости отдельных национальностей благодаря усовершенствованному способу производства общению и в силу этого стихийно развивающемуся разделению труда между различными нациями, тем во все большей степени история становится всемирной историей», — писали основоположники марксизма в «Немецкой идеологии». Этот процесс универсализации охватывал не только нации в целом, но cказывался и на способе жизни отдельных индивидов, независимо от того осознавали они это или нет. В этой связи К.Маркс и Ф.Энгельс отмечали: «… это превращение истории до всемирную историю… есть совершенно материальное, эмпирически устанавливаемое дело, доказательством которому служит каждый индивид, каков он есть в жизни, как он ест, пьет и одевается».

Превращение истории во всемирную ограничивает возможности удовлетворения индивидами своих расширяющихся и возрастающих потребностей в рамках внутринационального общения. В результате развитие индивида постепенно начинает зависеть также и от степени и характера его включения во всемирную историю, от степени удовлетворения индивидами их потребности в общечеловеческом общении.

К материальным условиям возникновения пролетарского интернационализма, вследствие которых происходило развитие всемирности истории, основоположники марксизма относили процесс нарастания мирового характера производства, образование мирового рынка, универсализацию способа жизни пролетариев разных стран. Отсюда у пролетариата разных стран появляется независимое от его национальной принадлежности единство интересов и целей, поскольку, как отмечал В.И. Ленин, «(α) экономическое положение его … не национально, а интернационально; (β) его классовый враг интернационален; (γ) условия его освобождения тоже; (δ) интернациональное единство рабочих важнее национального». В силу этого пролетариат оказывается носителем общечеловеческой потребности в новой форме общения, воплощающей всемирную тенденцию интернационализации человеческого общения.

В материальные условия интернациональной деятельности пролетариата и его партии входят наличие и самих наций, форма общения, которая сложилась в буржуазном обществе как определенная прогрессивная ступень развития человеческих общностей. Эта прогрессивность нации сохраняется для народов еще не освободившихся от феодальных форм общения и в современном революционном процессе, поскольку для определенной ступени исторического развития нация представляет собой такую историческую общность людей, которая предоставляет входящим в нее индивидам необходимые условия их жизни.

Таким образом, в самих материальных условиях осуществления пролетарского интернационализма таится противоречие между прежней формой общения — нацией, в рамках которой изначально осуществляется развитие индивидов и борьба самого пролетариата, и интернациональным содержанием всемирного общения и пролетарской борьбы, выходящей за рамки национальной общности и объединяющей пролетариев разных наций против буржуазии своей и других наций.

Это противоречие сказывается на носителе пролетарского интернационализма в том смысле, что первоначально сам пролетариат организуется как класс в масштабах одной страны и его борьба против буржуазии если «не по содержанию, то по форме… является сначала борьбой национальной». Вместе с тем даже тогда, когда борьба пролетариев одной страны не приобрела еще интернациональный характер по форме своего проявления, она тем не менее интернациональна, так как направлена на нарушение единства буржуазной нации, на разрушение узких рамок той исторической общности, посредством которой буржуазия старается нейтрализовать пролетариат своей нации.

К.Маркс и Ф.Энгельс обращают внимание и на то, что не только пролетариат интернационализируется под лозунгом пролетарского интернационализма, но и буржуазия объединяется в союзы эксплуататоров против эксплуатируемых. При этом в устах идеологов буржуазии нередко звучит лозунг «объединения и братства наций», используемый буржуазией в своих интересах. Однако, отмечает К.Маркс, чтобы «народы могли действительно объединиться, у них должны быть общие интересы. Чтобы их интересы могли быть общими, должны быть уничтожены существующие отношения собственности, ибо существующие отношения собственности обусловливают эксплуатацию одних народов другими; в уничтожении существующих отношений собственности заинтересован только рабочий класс. Только он один и способен это сделать. Победа пролетариата над буржуазией означает вместе с тем преодоление всех национальных и промышленных конфликтов, которые в настоящее время порождают вражду между народами».

Таким образом, решение интернациональной задачи установления братства между народами неразрывно связано с уничтожением частной собственности. Этим пролетарский интернационализм отличается от других типов межнациональной солидарности, не посягающих на частную собственность. Вот почему интернационализм, проводимый в жизнь марксистами, именуется пролетарским интернационализмом. Это понятие выражает единство борьбы за братство между народами с борьбой за социализм.

Поскольку в международном коммунистическом движении идет дискуссия по проблемам изменения содержания пролетарского интернационализма, имеет смысл подчеркнуть, что сущность пролетарского интернационализма как революционно преобразующей деятельности пролетариата по преобразованию буржуазных наций и межнациональных отношений в новый тип отношений между народами, основанных на братстве, равенстве, доверии и взаимопомощи, сохраняется на всех исторических ступенях и в этом смысле является всеобщим критерием пролетарского интернационализма. Однако реальные конкретно-исторические субъекты пролетарского интернационализма претерпевают изменения. Так, первоначально сознательными носителями пролетарского интернационализма были лишь отдельные пролетарские революционеры, объединившиеся вокруг К.Маркса и Ф.Энгельса. В период I Интернационала пролетарский интернационализм опирался уже и на сознательные проявления пролетарского интернационализма крупными отрядами пролетариев ряда стран. К.Маркс и Ф.Энгельс неоднократно определяли I Интернационал как новое общество, как новую интернациональную общность пролетариата. В конце XIX века субъектами пролетарского интернационализма стали пролетарские партии отдельных стран, объединившиеся затем во Второй Интернационал, и т.д. Сегодня пролетарский интернационализм воплощается в действительность еще одним новым субъектом интернациональной деятельности — содружеством социалистических стран. С этой точки зрения, конкретно-историческое содержание пролетарского интернационализма, естественно, обогащается по мере перехода от одного этапа к другому.

Меняются и организационные связи между носителями пролетарского интернационализма, которые могут принимать как форму четко оформленных объединений с центральным руководящим органом во главе, так и «без оформленного интернационального объединения, узы которого в данный момент превратились бы в оковы». В последнем случае возможна даже ситуация, когда «… достаточно простого чувства солидарности, основанного на понимании своего одинакового классового положения, чтобы создать из рабочих всех стран и языков одну великую партию пролетариата и сохранять ее сплоченность».

Классики марксизма-ленинизма предусматривали возможность разных организационных форм объединения пролетариев разных национальностей одной страны. Так, например, если для Швейцарии К.Маркс и Ф.Энгельс считали целесообразным многонациональный состав секции Первого Интернационала, то для ирландских и английских рабочих, разъединенных взаимной враждой, основоположники марксизма считали более благоприятным создание национально самостоятельных секций отдельно ирландских и отдельно английских рабочих, поскольку «интернациональное сотрудничество возможно только между равными».

Определенные организационные формы, какими бы действенными они ни оказались в практике того или иного периода, этапа или региона, не могут быть возведены в абсолют, ибо каждая из них является лишь средством для решения интернациональной задачи, а не отчужденной от самого движения самоцелью.

Различно на разных ступенях развития также и конкретно-историческое содержание деятельности, воплощающей пролетарский интернационализм в действительность. В только что вышедшей книге Б.М. Лейбзона дана весьма подробная характеристика нарастания действий пролетариата и его партии в духе пролетарского интернационализма на протяжении истории его классовой борьбы. Средства действия пролетарского интернационализма меняются соответственно конкретно-историческим условиям всемирной эпохи, региональным особенностям развития, нравам, традициям и специфике исторического состояния каждой отдельной страны и народа. При этом одной из методологических ошибок может оказаться смешение средств и сущности, принятие средств претворения пролетарского интернационализма, соответствующих определенной исторической ступени, за его сущность.

В современных условиях претворение в жизнь пролетарского интернационализма в каждой социалистической стране осуществляется в национальной форме в содружестве с остальными социалистическими странами. Строительство социализма является выражением единства интернациональных и национальных задач рабочего класса и его союзников в социалистических странах. Однако, представляется поспешным делать отсюда вывод о необходимости пересмотра положения о примате интернационального над национальным, рассматривать единство интернационального и национального как единство двух равнозначных сторон, где каждая в равной мере определяет другую, и ни одна не является ведущей. Такая постановка вопроса привела бы к невольной потере марксистской ориентации во всемирном историческом процессе на прогрессивную тенденцию развития новой исторической общности людей, сменяющей противопоставление индивидов по национальным признакам. К.Маркс и Ф.Энгельс не случайно подчеркивали в «Манифесте Коммунистической партии»: «Коммунисты борются во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность движения». А будущее за интернациональной, а не национальной общностью людей.

---

Выпуск VII. Проблема государства в революционной стратегии коммунистов 1982 — Марксистско-ленинское определение слома государственного аппарата. «Что» ломать и «как» ломать.

Для решения практических вопросов современности о том,»что» ломать и «как» ломать, необходимо определить, «что такое слом государственного аппарата» в свете марксистско-ленинского учения о государстве. Определение возможно на уровнях всеобщего, особенного и единичного. Всеобщая сущность государства «вообще», вне его классовой определенности, не подвергается уничтожению, «не ломается» ни буржуазной, ни пролетарской революциями. И буржуазия и пролетариат используют государство как орудие классового господства. И если анархисты предлагали «начать с упразднения политической организации государства», то Ф.Энгельс четко возражал против такого понимания слома, поскольку «разрушить его в такой момент- значило бы разрушить то единственное орудие, посредством которого победоносный рабочий класс может осуществлять только что завоеванную им власть, подавить своих врагов — капиталистов и провести то экономическое переустройство общества, без которого вся победа неминуемо закончится поражением…».

На уровне особенного мы прежде всего обнаружим существенное отличие государств эксплуататорских классов, представляющих собой машину подавления большинства меньшинством, от государства рабочего класса, представляющего собой машину для осуществления господства большинства над меньшинством. Соответственно слом государственного аппарата в пролетарской революции содержит в себе «переворачивание» господства меньшинства на господство большинства, тогда как в буржуазных революциях такого переворачивания не происходит, в этом смысле государственная машина остается в буржуазных революциях не сломанной. Эта мысль, однако, зачастую неверно трактуется как отсутствие всякого слома государственного аппарата в буржуазных революциях.

Несостоятельность последнего утверждения станет очевидной, как только мы перейдем на уровень единичного, где каждое государство предстает и определяется в ему присущей классовой определенности — как государство рабовладельцев, феодалов, буржуазии или пролетариата. И пролетарская и буржуазная революции в корне меняют классовое содержание государственного аппарата и в этом смысле ломают старый государственный аппарат: буржуазная революция заменяет феодальный государственный аппарат буржуазным, пролетарская революция заменяет буржуазный государственный аппарат пролетарским. При этом и пролетариат и буржуазия ломают в старом буржуазном и феодальном государственном аппарате классовое содержание как репрессивных органов классового насилия, так и управленческих органов классового регулирования социально-экономических отношений в обществе, хотя способы разрушения, конечно, различны. Эта деятельность буржуазии по слому феодального государственного аппарата наглядно прослеживается в буржуазных революциях в Англии XVII века и Франции XVIII века. Для убедительности напомним, что в этих революциях осуществлялись такие меры по слому старого, феодального государственного аппарата, как переход буржуазии от феодальной армии наемников к буржуазной рекрутской армии, уничтожение английской буржуазией в ходе революции таких репрессивных судебных органов по защите интересов феодалов, как Высокая комиссия и Звездная палата, коренное изменение классового содержания деятельности представительных органов власти — английского парламента, французского конвента и др.

Если о сломе государственного аппарата буржуазной революцией в литературе еще нет полной ясности, то о сломе буржуазного государственного аппарата пролетарской революцией написано немало книг и статей.

Если теперь попытаться дать всеобщее определение того, что такое слом старого государственного аппарата, то мы определим его как совокупность таких революционно-преобразующих действий революционного класса и его организаций, в результате которых в корне меняется классовое содержание всех органов государственного аппарата. При этом отличие слома старого государственного аппарата в революции пролетариата от слома старого государственного аппарата в революции буржуазии состоит в том, что пролетариат создает новый тип организации государственной машины как орудия господства большинства над меньшинством, тогда как буржуазия сохраняет старый тип государственной машины, организованной как орудие господства меньшинства над большинством.

Выражая эту же мысль в понятиях системного метода, можно сказать, что слом государственного аппарата социалистической революцией не означает ликвидацию системы государства как таковой, однако социалистическая революция меняет принцип ее организации, что не характеризует революцию буржуазную. Вместе с тем и социалистическая революция, и революция буржуазная меняют классовое содержание функций, составляющих данную систему элементов. Коренные, организационные и функциональные изменения, осуществляемые в государственном аппарате социалистической революцией, подготавливают условия для самоликвидации системы государства как таковой через самоликвидацию ее элементов в процессе строительства коммунизма, что свидетельствует о более глубоком характере слома государственного аппарата революцией пролетарской.

Конкретно-историческое осуществление слома государственного аппарата или способы слома, конечно, весьма и весьма многообразны и зачастую даже непредсказуемы, так как они рождаются непосредственно-революционной активностью масс и деятельностью их организаций в самом революционном процессе, важно не сделать методологическую ошибку того порядка, когда один или ряд способов слома государственного аппарата, имевших место в той или иной революции, принимаются за всеобщую сущность слома государственного аппарата, за критерий наличия или отсутствия слома государственного аппарата.

Для того чтобы иметь практическую возможность в какой-то мере прогнозировать вариативность способов слома старого государственного аппарата в многообразии современного революционного процесса, имеет смысл выделить и сгруппировать те способы слома, которые уже имели место в предшествующих революциях.

Во-первых, выделим такой способ коренного изменения классового содержания государственного аппарата, который осуществляется как революционно-преобразующая деятельность снизу или сверху через одноактную ликвидацию — уничтожение определенных элементов старого государственного аппарата и замену их новыми. Примерами такого рода слома могут служить, с одной стороны, стихийные выступления народных масс по разгрому тюрем, освобождению политических заключенных; захват государственных учреждений, сопровождающийся уничтожением документов, фиксирующих состояние социального неравенства и угнетения, и другие, подобные действия снизу, направленные на ликвидацию деятельности учреждений старого государственного аппарата. С другой стороны, сюда же относятся и такие мероприятия революционной власти сверху, как, например, одноактная ликвидация — уничтожение на первом этапе народно-демократических революций органов фашистского государственного аппарата — (фашистской армии, фашистского суда, гестапо, жандармерии и замена их народной армией, народной полицией, демократическими судебными органами и т.д.

Во-вторых, следует выделить и такой способ изменения классового содержания государственного аппарата, как постепенное уничтожение-ликвидация тех или иных органов старого государственного аппарата, осуществляемые по мере роста сознания революционных масс при одновременном существовании и действии уже и новых органов государственного аппарата. Революционно-преобразующая деятельность по слому старого государственного аппарата при этом способе оказывается растянутой во времени на определенный, порой довольно длительный период. Примером такого способа слома может служить, например, ликвидация учредительного собрания в нашей революции, последовавшая лишь после того, как массы потеряли к нему всякое доверие и интерес.

В-третьих, необходимо обратить особое внимание и на тот способ революционно-преобразующей деятельности по слому старого государственного аппарата, который осуществляется через постепенное преобразование прежнего классового содержания элементов старого государственного аппарата в новое классовое содержание. В качестве примера могут служить длительные процессы преобразования представительных и исполнительных органов государственного аппарата строя народной демократии в органы диктатуры пролетариата при переходе этих революций к социалистическому этапу, осуществлявшемуся мирным путем. Функцию слома выполняли здесь выборы, ставшие мирным способом революционной классовой борьбы, а также и судебные процессы над деятелями тех политических партий и организаций, которые противились демократическим преобразованиям, принимавшим социалистический характер, в результате чего представители этих партий удалялись из правительства и парламента.

Этот третий способ слома старого государственного аппарата наиболее сложен в теоретическом и практическом смысле, поскольку требует для своего осуществления и понимания четких критериев отграничения реформистского участия в делах государства, в том числе и в правительстве и в парламенте, от революционно-преобразующей деятельности по слому старого государственного аппарата, осуществляемой и методом участия коммунистов, например, в правительство и в парламенте.

В чем же марксисты видят критерии того, что действительно совершается «слом», а не сохранение старого государственного аппарата при участии в нем коммунистов? Этот критерий четко обозначил В.И.Ленин, когда подчеркивал, что коренной вопрос всякой революции есть вопрос о власти в государстве. Соответственно и критерий «слома» или «не слома» государственного аппарата упирается в вопрос о власти — перешла власть в руки нового, революционного класса или не перешла.

Возникает новый вопрос — а что такое власть в государстве в период, когда стоит практический вопрос о сломе государственного аппарата? Отвечая на этот вопрос, важно подчеркнуть, что власть не есть некая субстанция в виде, например, правительства или парламента, в которые достаточно протиснуться и уже якобы обеспечено участие, хотя бы частичное, во власти. На самом деле можно быть в правительстве, иметь уже перевес в парламенте и совершенно не иметь власти. Дело в том, что государственная власть, как это следует из определений К.Маркса, есть не субстанция, а представляет собой определенную силу, силу господства, насилия (gewalt), концентрирующую в себе «организованные силы общества». В рассматриваемом нами аспекте сила власти состоит в потребности и способности представителей революционного класса выражать и претворять через органы государственного аппарата коренные потребности и коренные интересы своего класса в гражданском обществе. Одним лишь изменением состава правительства через замену его представителями революционного класса вопрос о власти тоже может оказаться еще не решенным, если новое правительство не обладает силой власти. Критерии наличия или отсутствия изменений классового содержания власти лежат не только и не столько в самом государственном аппарате, сколько в изменении или сохранении содержания его деятельности, его политики, обращенной на гражданское общество. Отсюда и критерии того, произошел ли или не произошел слом старого государственного аппарата, лежат в изменении или сохранении классового содержания тех действий, которые осуществляет государственная власть по отношению к гражданскому обществу. Здесь, в гражданском обществе, и определяется, в чьих руках в действительности находится государственная власть. К.Маркс и Ф.Энгельс неслучайно подчеркивали, что политика, государство, право в качестве составной части духовного производства самостоятельной истории не имеют и что подлинной ареной истории является гражданское общество.

Вое это вовсе не означает, что коммунисты могут участвовать в парламенте или в правительстве только в тех ситуациях, когда политическая борьба уже достигает уровня политической революции и на повестку дня непосредственно становится вопрос о власти. В современных условиях такая постановка вопроса граничила бы с сектантством. Вместе с тем четкие критерии отличия революционно-преобразующей деятельности по отношению к государственному аппарату от нереволюционной деятельности, критерии отличия слома от не слома весьма необходимы и существенны для выработки верной программы действий и верной оценки стратегии и тактики коммунистов по отношению к государству.

В связи с характеристикой различных способов слома старого государственного аппарата необходимо обратить особое внимание и на проблемы двоевластия, представляющего собой определенный период в процессах ломки старого государственного аппарата. Двоевластие — это одновременное наличие и борьба новых элементов государственного аппарата, обладающих властью в интересах революционного класса, и определенных элементов старого государственного аппарата в руках свергаемого класса. Такая ситуация, на наш взгляд, является закономерностью многих революций, буржуазных и пролетарских, и характерна как для революций, осуществляющихся через гражданскую войну, когда у каждого из борющихся классов есть свои органы власти, так и для революций, осуществляющихся мирными средствами, когда, однако, у каждого из борющихся классов имеются свои органы власти. Думается, что сломать старый государственный аппарат без наличия у революционного класса собственных органов власти вряд ли удавалось какой-либо из революций. Можно сказать, что двоевластие образуется в основном в двух вариантах — методом разрыва старого государственного аппарата на две противоположности, как это было, например, в английской буржуазной революции, и методом противоборства органов власти старого государственного аппарата, представляющего интересы старого класса, с органами власти нового класса, образующимися в недрах гражданского общества, как, например, в нашей революции Советы. Периоды существования двоевластия представляют собой мирные и немирные этапы непосредственной ломки старого государственного аппарата и могут завершаться как нарастанием и победой революции, так и ее поражением; в обоих исходах двоевластие практически прекращается в пользу того или иного класса. Изучить возможности и закономерности возникновения двоевластия в условиях наличия современного государственного аппарата в развитых капиталистических странах — одна из нелегких в теоретическом и практическом смысле задач современного коммунистического движения.

---

Выпуск VIII. Идеология и политика в революционном процессе современности 1983 — К вопросу о перегруппировке революционных сил в ходе революции

Поскольку в современной марксистской литературе определение идеологии вызывает немало дискуссий, имеет прямой смысл обратиться непосредственно к основополагающим положениям материалистического понимания истории, разработанного основоположниками марксизма-ленинизма, дабы найти в них методологическое основание для решения ныне спорных проблем.

Рискуя показаться банальной, все же напомню, что разработку материалистической теории истории основоположники марксизма осуществляли в ключе всестороннего обоснования того положения, что общественное бытие определяет общественное сознание. По определению К.Маркса и Ф.Энгельса, общественное сознание включает политику, право, мораль, религию, философию, искусство, науку и т.д.., словом, все те роды деятельности людей, в процессе которой люди превращают свои действительные отношения в понятия.

Подчеркивая материалистический принцип подхода к историческим явлениям, К.Маркс доказывал, что явления общественного сознания — политика, право, философия и т.д. — самостоятельной истории не имеют.

Далее, К.Маркс и Ф.Энгельс всесторонне доказали, что люди сами являются производителями своих идей, представлений, теорий и т.д. и что их идеи, представления, теории соответствуют определенной исторической ступени развития общества и ею определяются. Отсюда К.Маркс и Ф.Энгельс и вывели понятие «духовное производство» для обозначения всей совокупности различных видов общественного сознания — политики, законов, морали, религии, метафизики и т.д., — производимого людьми в определенных условиях их общественного бытия.

Следовательно, для понимания места идеологии в современном революционном процессе важно исходить из основополагающего положения марксизма-ленинизма, гласящего, что идеология относится к производной сфере идеальных отношений и не может быть понята вне соотнесения ее с материальными отношениями.

Далее, для всестороннего понимания места идеологии в современном революционном процессе необходимо обратить внимание на разграничение К.Марксом и Ф.Энгельсом общественного сознания, вбирающего в себя всю совокупность отражения посредством идей, представлений, теорий людьми своего общественного бытия, и идеологии, выцвечивающей в сложной, запутанной системе общественных взглядов, идей, представлений, теорий именно классовое содержание каждого вида общественного сознания. Поэтому общественное сознание в классовом обществе всегда «плюралистично», так как вбирает взгляды, теории, представления, идеи различных подразделений общественной структуры — и классово определенных, и классово аморфных, и прогрессивных, и реакционных и т.д.

Напротив, идеология тем и отличается от общественного сознания, что в идеях, представлениях, теориях она выражает определенные классовые интересы — экономические, социальные, политические, духовные интересы вполне определенного класса. В действительности в общественном сознании идеология редко существует в чистом виде и, как правило, предстает перед людьми в превращенных формах, зачастую искаженно и весьма запутанно отражающих названные интересы.

Задача марксистов-ленинцев и состоит в том, чтобы подойти к различным видам общественного сознания, реально существующих в действительности, с четких идеологических позиций рабочего класса с целью выявления как идейных союзников, так и идейных противников, и найти те приводные ремни, которые способны в данной конкретной действительности соединить идеологию пролетариата с социальной психологией масс, а также найти аргументы для действенной критики идей противников. Поэтому марксисты-ленинцы всегда чутко прислушиваются к тем идеям, представлениям, теориям, которые уже существуют в общественном сознании и выступают в качестве мотивов массового сопротивления неравенству, угнетению, эксплуатации, не будучи, однако, связанными с научной теорией пролетариата — с марксизмом-ленинизмом. Провозглашение принципа идеологического плюрализма в подходе к явлениям общественного сознания противоречит методологии марксизма-ленинизма, и если не вызвано простой путаницей понятий, то граничит с отказом от классового подхода к идейной борьбе, ведет к неспособности противопоставить идеологии буржуазии идеологию пролетариата и разоружает широкие массы, участвующие в революционном процессе.

На каждом этапе революционного процесса существуют свои приводные ремни, соединяющие идеологию пролетариата с социальной психологией масс, свои лозунги борьбы, воплощающие это соединение. Так было и в буржуазных революциях. «Свобода, равенство и братство» — лозунг французской буржуазной революции, соединяющий идеологию буржуазии с социальной психологией масс. «Мир — народам, земля — крестьянам» — лозунг, подводивший широкие массы к Великой Октябрьской революции и соединявший идеологию пролетариата с социальной психологией широких масс населения страны.

В свое время в «Требованиях коммунистической партии в Германии» К.Маркс и Ф.Энгельс выдвинули в качестве лозунга в германской буржуазной революции требование «Единой, неделимой германской республики», сознательно обойдя при этом классовую характеристику республики. Такой «расплывчатый», казалось бы, лозунг с точки зрения доктринерского понимания теории классовой борьбы позволял редакторам «Новой рейнской газеты» соединить идеологию пролетариата с передовым массовым сознанием под единым лозунгом, который именно своей «расплывчатостью» позволял вести массы от буржуазной республики к республике рабочего класса по мере развития революционного процесса, по мере перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, на что уже в середине XIX века нацеливали пролетариат основоположники марксизма.

Вокруг каких проблем общественного развития возможно в современном революционном процессе объединить идеологию пролетариата с передовым массовым сознанием? Возможно ли выработать критерии, позволяющие обнаружить в существующих ныне в общественном сознании идеях, представлениях, теориях союзников пролетариата в его революционной борьбе?Представляется, что поскольку идеология пролетариата выражает в конечном счете подлинные интересы всего человечества, все те элементы общественного сознания, которые уже сегодня, пусть иллюзорно, ненаучно, немарксистски, выражают интересы будущего всего человечества — идеи борьбы за мир, охраны окружающей среды, возможно даже, иллюзии создания уже сегодня планетарного сознания с целью выработать в людях ответственность за судьбы всего человечества, короче, все идейные течения, принимающие массовый характер под лозунгами «защиты человечества», сегодня на деле служат потенциальной основой для союза носителей этих идей с пролетариатом — классом, нацеленным на создание светлого будущего всего человечества. Доктринерское пренебрежение современными немарксистскими, гуманистическими идейными течениями, когда на карту действительно поставлена судьба всего человечества, течениями, стихийно и неосознанно направленными против общего врага человечества — мирового империализма, означало бы неспособность идеологически работать с тем передовым массовым сознанием, которое реально существует в сегодняшней действительности, а также противоречило бы всей практике идеологической деятельности К.Маркса, Ф.Энгельса и особенно В.И.Ленина по идейному подводу масс к революции. Такое доктринерство могло бы привести к идейному разоружению масс и к предоставлению нашим идейным противникам возможности перехватывать в своих идеологических интересах и целях наши лозунги. Однако и бессознательное «растворение» идеологии пролетариата в расплывчатых идейных течениях современного гуманизма чревато идейным разоружением масс, ведет к неспособности партии идейно руководить массами.

Таким образом, поскольку в революционном процессе массовое сознание не может быть идеологически однородным, так как оно отражает всю сложность социально-экономической действительности, то партии рабочего класса не могут не учитывать реального многообразия идейных течений в революционном лагере, в сложной структуре которого революционная партия пролетариата представляет и отстаивает, с применением определенной тактики применительно к этапам революционного процесса, именно идеологию пролетариата.

На предшествующих симпозиумах уже были рассмотрены некоторые принципы внедрения идеологии пролетариата в массовое сознание. Указывалось на недопустимость беспринципных компромиссов, на высокую нравственную ответственность марксистов-ленинцев перед массами инакомыслящих, на актуальность марксистско-ленинского принципа говорить массам правду и давать массам учиться на собственном опыте и т.д.

К сказанному ранее добавлю несколько соображений по поводу проблем, возникающих перед коммунистами-атеистами в руководстве массами верующих. Представляется, что данная тактическая проблема соотнесения идеологии пролетариата с массовым сознанием вряд ли может быть сегодня решена посредством фигуры умолчания, поскольку, если даже коммунисты и станут молчать о своих отношениях с богом, то уж противники коммунистов сделают все, чтобы рассказать массам правду, применив для этого все средства массовой информации. Поэтому, очевидно, более надежным, хотя и вовсе не самым простым решением вопроса, явится союз коммунистов с верующими на основе провозглашения коммунистами принципа свободы совести. Открыто и честно принятый принцип свободы совести зиждется на обоюдном уважении верующими и неверующими идейных позиций друг друга. При том вопросы отношения к религии не должны выдвигаться коммунистам на передний план идейных разногласий в революционном лагере.

Такая открытая тактика потребует немалой работы по преодолению недоверия верующих по отношению к неверующим в начале борьбы, но зато предотвратит разрыв союза коммунистов с верующими на этапах углубления революционного процесса, когда реакционный класс, усиливая свое сопротивление, попытается обвинить коммунистов в обмане верующих. Эта карта в руках реакции оказывается изначально битой, поскольку никто никого не обманывал.

Интересный опыт создания на основе свободы совести союза верующих и неверующих для совместных действий в строительстве социализма предоставляет в распоряжение теоретика и практика современного революционного процесса ГДР, где на деле реализуется принципиальный компромисс коммунистов-атеистов с массой верующих. Верующие организованы здесь в свою политическую партию, сохранили позиции в школе через преподавание на добровольных началах закона божьего верующим учащимся, участвуют в строительстве социализма, прогрессивность и необходимость которого доказывается верующими ссылками на библию даже с трибуны парламента. В таких условиях освобождение массы людей от религии прошлого осуществляется постепенно и добровольно, поддержанное атеистическим характером всей школьной программы, за исключением закона божьего. Думается, что определенная часть этого опыта может быть использована коммунистами освободившихся стран Азии и Африки, с поправкой на конкретно-исторические условия отдельных стран.

Для углубленного понимания места идеологии в современном революционном процессе, и в частности, в связи с выдвинутой Итальянской компартией идеей «деидеологизации государства», необходимо в ключе марксистско-ленинской методологии четко представить себе субъекты, средства и органы идеологической деятельности в современном обществе, а также возможности идеологической борьбы в революционном процессе.

Объективными субъектами идеологической деятельности являются классы общества, действующие, однако, опосредованно через различные организации классовой борьбы, в том числе и через политические партии. Наиболее общо идеологические органы и средства воздействия на общественное сознание можно разделить (в методологическом ключе наиболее общего членения К.Марксом и Ф.Энгельсом общества на государство и гражданское общество) на органы и средства идеологического воздействия государства и органы и средства идеологического воздействия гражданского общества. Такое членение дает возможность выделить и два основных направления идеологической деятельности классов — исходящее от государства на гражданское общество и исходящее от гражданского общества на государство. Первое направление формируется в виде государственной идеологии, выражающей интересы класса, господствующего в гражданском обществе, в его социально-экономических условиях. В современном обществе развитых капиталистических стран государственная идеология выражает и защищает интересы государственно-монополистического капитала. Второе направление формируется в виде идеологии различных классов гражданского общества, включая идеологию господствующего и угнетенного класса, идеологию промежуточных слоев общества, пытающихся в свою очередь оказать влияние на государственную идеологию. Однако господствующий в гражданском обществе класс обратно воздействует органами и средствами государственной политики на идеологию гражданского общества с целью превращения и сохранения идеологии господствующего класса в массовом сознании угнетенных классов гражданского общества, что ему в нереволюционные периоды вполне удается.

Средствами государственной идеологической деятельности в современном буржуазном обществе являются классово определенные идейные, моральные, религиозные, философские, правовые и т.д. формы воздействия на общественное сознание через печать, радио, телевидение, рекламу, слухи и т.д. Идеологические функции выполняют в государственной идеологической деятельности также и репрессивные органы государственного аппарата, принуждающие угнетенные классы гражданского общества к подчинению идеологии господствующего класса.

Господствующий класс в целях обеспечения своего идеологического господства всячески препятствует созданию и использованию угнетенным классом гражданского общества эффективных массовых средств воздействия на общественное сознание наподобие тех, которые находятся в распоряжении государственной идеологии, что вполне соответствует логике классовой борьбы.

В таких условиях полагать, что задачей пролетариата в социалистической революции может стать создание «неидеологического по характеру государства», на деле означает неспособность или нежелание противопоставить четко классовой идеологии буржуазного государства не менее четкую классовую идеологию пролетарского государства, без чего невозможна победа пролетарской революции, невозможна победа идеологии пролетариата в общественном сознании.

Представляется необходимым подчеркнуть, что было бы ошибочным ожидать от коммунистических партий развитых капиталистических стран способности вытеснить идеологию буржуазии в массовом сознании исключительно посредством идеологических средств борьбы, имеющихся в распоряжении коммунистов в нереволюционное время в условиях господства капитала, когда буржуазия еще находится у власти и опирается на сложную систему политических, социальных и экономических институтов, обеспечивающих сохранность ей политического, социального, экономического и духовного господства.

Необходимо напомнить, что марксистско-ленинская идеология вовсе не сразу утверждается в массовом сознании даже в условиях победы диктатуры пролетариата. Революция в общественном сознании — сложный и длительный процесс, требующий времени, а главное, собственного опыта масс в новых социально-экономических условиях их общественного бытия.

Поэтому представляется необходимым ясное осознание возможностей и перспектив идеологической деятельности коммунистических партий в условиях господства капитала. Коммунистические партии способны вооружить марксизмом-ленинизмом только самые передовые отряды рабочего класса еще до начала революции, а начинать революции им придется при немарксистском еще массовом сознании людей, уже готовых участвовать в революции, но еще не готовых встать на марксистско-ленинские позиции. Думаю, что таков сегодня закон всех революций, в том числе и Октябрьской революции, накануне которой за большевиками шла уже, например, значительная часть солдат, не имевших никакого представления даже об азах марксистско-ленинской теории. Для коренного изменения массового сознания в сторону принятия марксизма массам необходимо горнило собственного революционного опыта, необходимы коренные социально-экономические преобразования общества, создающие новую материальную основу для победы марксистско-ленинской идеологии в общественном сознании.

Придавая огромное значение идеологической подготовке масс к революции, марксисты-ленинцы вместе с тем предостерегают от иллюзий преувеличения роли идеологических форм борьбы в революционном процессе, от сведения революционной борьбы к борьбе идей, поскольку даже самой ожесточенной такой борьбой не уничтожить старое общество.

---

Выпуск IX. Международные отношения и мировой революционный процесс 1984 — Роль международных отношений в смене общественно-экономических формаций прошлого и настоящего

Я хочу заострить внимание на тех общеметодологических аспектах обсуждаемой проблемы, которые связаны с определением международных отношений как формы общения между народами. Внимание именно к этому аспекту проблемы вызвано, в частности, тем, что роль внешнего общения в процессе смены общественно-экономических формаций как прошлого, так и настоящего изучена еще недостаточно. Вместе с тем К.Маркс и Ф.Энгельс в своих работах отводили внутреннему и внешнему общению весьма существенную роль в переходе человечества в целом и каждого отдельного народа от одной исторической ступени развития к другой.

Для методологически верного подхода к решению вопросов о роли международных отношений в революционном процессе в первую очередь необходимо определение субъектов международных отношений. Если в этой связи попытаться мысленно представить себе субъекты международных отношений на всем протяжении истории человечества, включая и современную эпоху, то нетрудно заметить, что такие субъекты на протяжении истории человечества различны. Ими на ранних ступенях исторического процесса могут выступать народы, еще не организованные в государства, но определенным образом регулирующие свои отношения внешнего общения между собой. Субъектами международных отношений могут выступать и народы еще не организованные в государства на взаимодействующие с народами, которые уже организованы в государства (это происходило, например, при завоевании варварами Рима), что, как известно, определенным образом оказалось на смене общественно-экономических формаций как в Риме, так и у варваров.

Субъектами международных отношений в определенные периоды истории выступают и государства как политическая организация общества. Международные отношения в виде межгосударственных отношений также являются составной частью процесса смены общественно-экономических формаций, выполняя функцию либо тормоза, либо ускорителя революционного процесса как в отдельной стране, так и в мировом масштабе. Однако было бы ошибочным сводить международные отношения только к отношениям между государствами и считать государства единственными субъектами международных отношений. Во-первых, такая точка зрения противоречила бы исторической действительности. Во-вторых, в сужении международных отношений до одних лишь межгосударственных отношений кровно заинтересованы правящие, эксплуататорские классы, боящиеся выхода борьбы рабочего класса и движения сторонников мира, минуя рамки государства (непосредственно через гражданское общество), на международную арену.

Субъектами международных отношений могут выступать и классы гражданского общества, не имеющие политической власти в государстве и участвующие в международных отношениях вопреки, а зачастую и против воли «своего» государства. Ярким примером таких международных отношений могут служить действия европейского пролетариата под лозунгом: «Руки прочь от Советской России !».

От реальных субъектов международных отношений на каждом этапе развития непосредственно зависит, устанавливаются ли эти отношения только как отношения «сверху», т.е. между государствами без участия народных масс, или они будут установлены «снизу», т.е. посредством успешной классовой борьбы пролетариата и его союзников, направленной против «своего» капиталистического государства. В последнем случае классовая борьба за установление таких международных отношений, которые противоречат интересам господствующего класса, может стать стержнем развертывания классовой борьбы, доходящей через ряд переходных ступеней до своего апогея — до революции. Ярким примером такого единства борьбы за международные отношения и борьбы за революцию могут служить события 1920 года в Англии, когда в результате борьбы английского пролетариата под лозунгом «Руки прочь от Советской России !,» в Англии сложилась опасная для буржуазии ситуация, преодоленная существенными уступками в международной политике английского правительства по отношению к Советской России.

Развитию революционного процесса непосредственно способствует развертывание борьбы за установление определенных международных отношений именно «снизу».

Таковы некоторые выводы в свете современных проблем из вопросов о субъектах международных отношений.

Необходимо далее определить и те виды деятельности, которые на протяжении истории человечества были основой складывания тех или иных международных отношений как внешнего общения.

Всеобщими видами внешнего общения, существующими на протяжении всей истории человечества в специфических для каждой исторической ступени формах, К.Маркс и Ф.Энгельс считали торговлю, войны и переселение (перемещение) народов. В современную эпоху торговля приобрела характер мировой торговли и существует в форме мирового рынка. Войны, ранее только локальные, стали и мировыми. В перемещении народов сегодня также все явственнее проступает тенденция всемирности через нарастание процессов перемещения рабочей силы из одной страны в другую, через обучение представителей одних народов в государствах других народов, через расширение туристских и культурных связей между народами и т.д. Эта тенденция нарастания всемирности внешнего общения сегодня существует наряду с сохранением и локального, внутреннего общения в отдельных государствах.

Так было и во времена К.Маркса и Ф.Энгельса в XIX веке. Диалектическое единство, с одной стороны, нарастания всемирности внешнего общения и сохранения, с другой стороны, развивающегося внутреннего общения в рамках отдельного государства и их взаимодействия в процессах смены общественно-экономических формаций. К.Маркс анализирует в своих международных обзорах, посвященных внешнеполитическим событиям XIX века. В частности, под таким углом зрения К.Маркс анализирует и развитие Индии в XIX веке в ее взаимодействии с Англией, осуществляющей в Индии свое колониальное господство. В этой связи К.Маркс делает весьма интересные выводы о взаимодействии международных отношений и революционного процесса смены общественно-экономических формаций в Индии в XIX веке.

К.Маркс осуществляет анализ взаимодействия Англии и Индии в XIX веке, во-первых, через характеристику влияния торговли, во и переселения англичан в Индию на развитие производительных сил Индии. Новые производственные силы вкупе с проникшими в Индию английскими товарами разрушили традиционные производительные силы индийского общества, уничтожили индийское ремесло и т.д., т.е. преобразовали экономическую основу индийского общества. Далее К.Маркс доказывает, как этот процесс, происходящий в экономической основе общества, повлек за собой коренные изменения в социальной структуре индийского общества, поскольку привел к разрушению традиционной индийской сельской общины, являвшейся, в свою очередь, социальной основой восточного деспотизма в Индии. И, наконец, под влиянием британского владычества в Индии произошли и существенные изменения в политическом строе индийского общества, оказавшегося в тисках колониального господства Англии в условиях начавшегося процесса разрушения экономической и социальной основы прежней политической организации индийского общества.

Разрушительную миссию по отношению к прежнему индийскому общественному строю британское владычество осуществляло за счет и против индийского народа, которому колониализм нес голод, нищету и разорение, точно так же, как и процесс первоначального накопления капитала в самой Англии, процесс разрушения старого феодального общества буржуазией в Англии нес английскому народу голод, нищету и разорение. Таков путь прогресса капиталистического общества.

Короче, британское владычество в Индии — а это не что иное, как определенные международные отношения в XIX веке между двумя государствами, — очень болезненно и очень мучительно для народа Индии все же вытолкнуло Индию на капиталистический путь развития, т.е. способствовало началу перехода индийского общества к новой общественно-экономической формации. В этой связи К.Маркс делает весьма примечательный вывод: «Английское вмешательство… разрушило эти маленькие полуварварские, полуцивилизованные общины, уничтожив их экономический базис, и таким образом произвело величайшую, и, надо сказать правду, единственную социальную революцию, пережитую когда-либо Азией». К.Маркс продолжает далее: «Вызывая социальную революцию в Индостане, Англия, правда, руководствовалась самыми низменными целями и проявила тупость в тех способах, при помощи которых она их добивалась». Однако не в этом методологическая основа подхода К.Маркса к вопросу. К.Маркс прямо подчеркивает, что «не в этом дело. Вопрос заключается в том, может ли человечество выполнить свое назначение без коренной революции в социальных условиях Азии. Если нет, то Англия, несмотря на все свои преступления, была бессознательным орудием истории, вызывая эту революцию».

Надо вдуматься в суть положений Маркса, обнаружить их методологическую основу и проанализировать применимость таких характеристик, как социальная революция, к идентичным процессам современности и тем более к процессам взаимодействия социалистических стран с развивающимися странами Азии и Африки, как в общеметодологическом плане, так и с точки зрения современного состояния массового общественного сознания.

К.Маркс и Ф.Энгельс четко связывали развитие каждой отдельной нации не только с уровнем развития ее производства и её внутреннего общения, но и с тем, насколько и как данная нация включена во внешнее общение между народами. Основоположники марксизма подчеркивали, что «не только отношения одной нации к другой, но и вся внутренняя структура самой нации зависит от ступени развития ее производства и ее внутреннего и внешнего общения».

---

Выпуск X. Проблемы революционного процесса и КП несоциалистических стран 1985  

Экономическая стратегия пролетариата в революции

Современный мировой революционный процесс вызвал к жизни ряд проблем так называемой политэкономии пролетарской революции, или, иными словами, вопросы о содержании экономической революции пролетариата.

Проблемы возникли, в частности, по различным аспектам национализации, которую пролетариат в современных условиях уже не рассматривает как источник решения всех вопросов своего экономического и социального освобождения. Достаточно ли одной национализации производства при переходе к социализму? — так стоит сегодня вопрос. И если национализации недостаточно, то что же должен осуществить пролетариат в области экономики для решения всего объема задач, стоящих перед социалистической революцией?

Возникающие сегодня теоретические и практические вопросы содержания «экономической революции» пролетариата в переходный от капитализма к социализму период, а также теоретические и практические вопросы политэкономии социализма делают весьма актуальным обращение к мыслям К.Маркса о содержании «экономической стратегии» пролетариата в революции.

Начнем с того, что национализация, безусловно, представляет собой существенную сторону «экономической революции» пролетариата, ибо именно с национализацией пролетариат начинает обобществление средств производства и приступает к ликвидации частной собственности.

Воюете с тем проблема национализации связана и с вопросами что национализировать, какие отрасли промышленности и сельского хозяйства, а также с вопросами как национализировать, в какой последовательности, какими методами, в каком объеме, на каких условиях и т.д. То, что здесь не может не быть огромного многообразия вариантов, показала история — и Великая Октябрьская социалистическая революция, и революции в странах народной демократии, и революции в Азии и Африке.

Исторически пройденный путь революций в современном мире продемонстрировал наличие еще одного аспекта проблемы национализации, который встал сегодня с особой остротой и на который ранее не обращали должного внимания, — аспекта, связанного с тем обстоятельством, о котором неоднократно упоминал К.Маркс, а именно — что производство осуществляется людьми и как общественное производство и как индивидуальное производство. Между обеими сторонами существует диалектическое единство, предполагающее возникновение противоречий, появление в истории периодов, когда одна сторона подавляет другую и т.д. Еще в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» К.Маркс подчеркивал, что человечество осуществляет свое отношение к миру двоякого рода органами — и общественными, и индивидуальными, то же можно сказать и о производстве как определенном виде человеческого отношения к миру. А отсюда и возникает проблема о различиях в отношениях экономической революции пролетариата к общественному и к индивидуальному производству, в которой первое подлежит национализации во всех его отраслях, а второе в принципе необходимо и при социализме как существеннейшее условие для всестороннего развития гармоничной личности.

История социалистических революций дает самые различные варианты решения этой проблемы в современных условиях, разные способы и формы сохранения индивидуального производства при социализме, а также и отдельные попытки его полной ликвидации. Необходимо подчеркнуть, что попытки ликвидировать возможность для людей производить не только общественно, но и индивидуально, так, чтобы каждый производящий мог сказать: «Это сделал я, это сделала моя бригада, мой коллектив и т.д.», ведут к обеднению человеческой личности, пренебрежению ее индивидуальной производительной силой, которая и есть внутренняя потребность и способность каждого отдельного человека производить на благо всех других людей, во имя развития каждого и всех.

Представляется, что недостаточное внимание в нашей литературе к различным аспектам индивидуального производства при социализме является одной из причин недостаточной теоретической разработки этой стороны политэкономии социализма, преодолеваемой на практике посредством ряда мер по решению Продовольственной программы — в нашей стране, восстановлению народных промыслов, ремесел и т.д. — в социалистической системе в целом.

В свою очередь, в мире капитала, в котором идет постоянный процесс поглощения индивидуального производства монополистическим производством, именно этот процесс деиндивидуализации производства является одним из источников ряда социальных движений, ратующих за сохранение права на индивидуальное производство, что применительно к перспективам перехода к социализму ошибочно трансформируется в требование сохранения частной собственности и при социализме.

Между прочим, здесь — один из источников разногласий в современном международном коммунистическом движении, когда большая часть коммунистических партий в прямом соответствии с многочисленными и прямыми высказываниями основоположников марксизма-ленинизма выступает за уничтожение частной собственности при социализме, видя в этом коренную задачу экономической революции пролетариата. Некоторые коммунистические партии считают возможным говорить о том, что социализм, мол, не противоречит частной собственности, более того, вполне совместим с частной собственностью, однако, по существу, ратуют при этом всего лишь за сохранение индивидуального производства.

Напомним далее, что частная собственность, как доказывают К.Маркс и Ф.Энгельс, в свою очередь сама определена разделением труда и расширением обмена и возникает на их основе. Отношения собственности между людьми вообще не могут существовать вне того, чтобы посредством труда не были произведены людьми средства жизни, и вне того, чтобы посредством обмена эти средства жизни не циркулировали между людьми. К.Маркс и Ф.Энгельс постоянно подчеркивали, что формы собственности, в том числе и частная собственность, имеют своим базисом труд и обмен, говоря и о капитале как «собственности, имеющей своим базисом только труд и обмен».

А это значит, что экономическая революция пролетариата не может быть ограничена только изменением форм собственности через национализацию, поскольку одной только национализацией, т.е. одним лишь обобществлением производства, еще не ликвидируются те условия возникновения частной собственности, которые К.Маркс и Ф.Энгельс связывали с разделением труда и товарно-денежным характером обмена.

Конечно, в условиях установления диктатуры пролетариата удается бороться политическими средствами с частнособственническими установками и пережитками отдельных групп населения в странах социализма. Но тем не менее, пока не будет ликвидировано также и социальное разделение труда и пока не будут ликвидированы товарно-денежные формы обмена, до тех пор нет еще всей полноты осуществления экономической революции пролетариата.

Решение этих задач и сложно, и неосуществимо за короткий исторический период, поскольку требует нахождения новых форм организации труда, новых форм организации обмена и распределения, основанных не на товарно-денежном обмене. Эти вопросы слабо изучены и в теории и в практике. Однако на важность решения и этих сторон экономической революции пролетариата постоянно указывали К.Маркс и Ф.Энгельс. Напомним в этой связи известный отрывок из «Анти-Дюринга»: «Во всяком обществе со стихийно сложившимся развитием производства, — а современное общество является именно таким, — не производители господствуют над средствами производства, а средства производства господствуют над производителями. В таком обществе каждый новый рычаг производства необходимо превращается в новое средство порабощения производителей средствами производства. Сказанное относится прежде всего к тому рычагу производства, который вплоть до возникновения крупной промышленности был наиболее могущественным, — к разделению труда. Уже первое крупное разделение труда — отделение города от деревни — обрекло сельское население на тысячелетия отупения, а горожан — на порабощение каждого его специальным ремеслом. Оно уничтожило основу духовного развития одних и физического развития других. Если крестьянин овладевает землей, а горожанин — своим ремеслом, то в такой же степени земля овладевает крестьянином, а ремесло — ремесленником. Вместе с разделением труда разделяется и сам человек. Развитию одной-единственной деятельности приносятся в жертву все прочие физические и духовные способности. Это калечение человека возрастает в той же мере, в какой растет разделение труда… Машины, применяемые в крупной промышленности, низводят рабочего от положения машины до роли простого придатка к ней. «Пожизненная специальность — управлять частичным орудием, превращается в пожизненную специальность — служить частичной машине. Машиной злоупотребляют для того, чтобы самого рабочего превратить с детского возраста в часть частичной машины» (Маркс). И не одни только рабочие, но и классы, прямо или косвенно эксплуатирующие их, также оказываются, вследствие разделения труда, рабами орудий своей деятельности: духовно опустошенный буржуа порабощен своим собственным капиталом и своей собственной страстью к прибыли; юрист порабощен своими окостенелыми правовыми воззрениями, которые как некая самостоятельная сила владеют им; «образованные классы» вообще порабощены разнообразными формами местной ограниченности и односторонности, своей собственной физической и духовной близорукостью, своей изуродованностью воспитанием, выкроенным по мерке одной определенной специальности, своей прикованностью на всю жизнь к этой самой специальности — даже и тогда, когда этой специальностью является просто ничегонеделание».

А отсюда ясно, что на пути решения задач по созданию условий для всестороннего развития каждого человека в условиях социализма необходимо завершение экономической революции пролетариата, включающей ликвидацию социального разделения труда в качестве одной из существенных своих сторон.

Между тем в международном коммунистическом движении и эта проблема освещена и решается неоднозначно. В нашей философской литературе долгое время существовала точка зрения, согласно которой К.Маркс и Ф.Энгельс отводили разделению труда значение фактора развития человеческой истории только в ранних своих трудах, а позднее якобы не возвращались к этим проблемам, и что, соответственно, задача ликвидации разделения труда выдвигалась ими, также только в ранних работах. Отсюда и долгое невнимание к данной стороне экономической революции пролетариата в условиях строительства социалистического общества. Вместе с тем ликвидация разделения труда требует времени и условий, это долгосрочная задача экономической революции пролетариата, но которая необходимо выдвигается на повестку дня, поскольку одной лишь национализацией не создаются все условия для развития каждым индивидом своих способностей и потребностей, как индивидуальных, так и общественных.

Необходимо в этой связи обратить внимание и на то, что в условиях сохранения разделения труда сохраняется и определенная иерархия труда в том или другом социалистическом обществе, а отсюда появляется отношение к труду как к престижному или непрестижному и т.д., что сегодня еще калечит жизнь многим людям, выбирающим профессию не по призванию, а по другим, престижным, денежным и прочим мотивам. А это еще раз показывает, что одной национализацией, одной только ликвидацией частной собственности невозможно решить все вопросы экономической революции пролетариата и соответственно решить весь комплекс социальных задач построения развитого социалистического общества, идущего к социальной однородности.

Представляется, что полное решение социалистическими странами этих проблем явится мощным рычагом для рабочего класса капиталистических стран для активизации борьбы за построение социалистического общества.

И, наконец, напомним, что составной частью экономической революции пролетариата К.Маркс и Ф.Энгельс считали ликвидацию товарно-денежных отношений обмена. Понятно, что в переходный от капитализма к социализму период оказалось практически невозможным сразу отказаться от тех механизмов регулирования общественного производства, которые были выработаны в недрах капиталистических производственных отношений. Опыт Октябрьской революции показал и другим народам, идущим по пути строительства социализма, необходимость сохранения до поры до времени именно товарно-денежных отношений. Но весь вопрос сегодня состоит в том, чтобы определить те рубежи, достижение которых делает возможным и даже необходимым ликвидацию товарно-денежных отношений которые вызывают — и на это нельзя закрывать глаза — определенную деформацию потребностей, жизненных установок и идеалов части населения, ориентирующейся на деньги и вещи. Это также мешает решению задач по формированию всесторонне развитой личности в условиях социализма.

Представляется, что и решение этой проблемы в странах социализма привлечет на сторону социалистической системы еще большее число трудящихся капиталистических стран.

Таким образом, решение всей совокупности экономических задач социальной революции пролетариата есть одна из международных задач социалистической системы в целом, а также один из путей реального преодоления разногласий в современном международном коммунистическом движении.

---

Выпуск XI. Сдвиги в социальной структуре рабочего класса 1985.

Изменения социальной структуры рабочего класса и проблемы его революционности

Еще в «Манифесте Коммунистической партии» К.Маркс и Ф.Энгельс отмечали, что буржуазия является продуктом длительного процесса развития, ряда переворотов в способе производства и способе общения. Отсюда буржуазия предстает в виде промышленной и торговой буржуазии, в виде монополистической и финансовой буржуазии, и т.д.

Соответственно, и пролетариат также является продуктом ряда переворотов в способе производства и способе общения и также предстает в виде мануфактурного рабочего, в виде пролетариев крупной промышленности, в виде пролетариев сферы общения — т.е. рабочих, занятых на транспорте, в торговле, обслуживании и т.д.

Непосредственная связь всей общественной структуры не только со способом производства, но и со способом общения — весьма важное положение материалистической теории истории, являющееся методологической основой и для понимания сложных процессов, происходящих сегодня в рабочем классе развитых капиталистических стран в условиях НТР и в условиях нарастания всемирности общения.

(Напомню в скобках, что различия между производством и общением в самом общем виде может быть представлено следующим образом: в процессе производства люди производят определенный продукт, а в процессе общения люди перемещают, передвигают, обменивают, распределяют этот продукт между людьми. Это различие необходимо иметь в виду, чтобы нагляднее представить себе различия в деятельности рабочих, занятых производством, по сравнению с деятельностью рабочих, занятых общением).

Рассмотрим теперь процессы и тенденции развития, которые в развитых капиталистических странах характеризуют, с одной стороны, рабочих, занятых в крупном промышленном производстве, и с другой стороны, рабочих, которые заняты в сфере общения, то есть перемещающих продукт производства, непосредственно или опосредованно доводя его до потребителя.

Хорошо известно, что сегодня происходит процесс сокращения количества рабочих, занятых в крупной промышленности, традиционно являвшихся революционным ядром рабочего класса в XIX и первой половине XX века, и вместе с тем возрастает количество рабочих, занятых в сфере общения — в транспорте (на железных дорогах, городском транспорте — метро, автобус), в морском флоте, а также в торговле, коммунальном обслуживании и т.д. НТР ведет к вытеснению живого труда из традиционных отраслей крупной промышленности, меняет традиционные условия труда занятых здесь рабочих, роботизирует производство и изолирует в процессе труда рабочих на рабочем месте друг от друга, создавая тем самым в процессе труда условия не для роста и развития пролетарской солидарности, а для проникновения в эти, часто привилегированные отряды рабочего класса позиций индивидуализма, отсутствия чувств ответственности за судьбы человечества. Разобщенность рабочих современной крупной промышленности имеет тенденцию нарастать и достигать мирового уровня в процессе труда, поскольку, например, ЭВМ позволяет применять уже сегодня труд австралийской женщины, работающей на дому в Австралии, но нанятой фирмой в США для технического обслуживания ЭВМ через домашний дисплей, и т.д. Такого рода рабочие одного и того же предприятия современной крупной промышленности друг друга не знают, друг с другом в процессе труда не общаются, и организоваться им в общее, коллективное действие практически очень трудно. Нарастание тенденции отсутствия непосредственного общения в процессе труда и отличает условия труда в современной крупной промышленности от условий труда в крупной промышленности XIX века и первой половины XX века, что имеет глубокие последствия, усиливая процесс обесчеловечивания труда.

Обесчеловечивание труда на современных предприятиях крупной промышленности, таким образом, происходит не только за счет вытеснения живого труда через замену рабочего машиной, что по некоторым прогнозам приведет к концу XX века к положению, когда 10-20% современного рабочего класса, занятого в крупной промышленности, будут в состоянии производить всю необходимую людям продукцию. Обесчеловечивание труда на современных предприятиях крупной промышленности происходит и вследствие вытеснения живого человеческого общения из процесса труда через индивидуализацию процесса труда на современных рабочих местах, где рабочий остается теперь наедине с машиной и «общается» только с ней.

Иначе обстоит дело у рабочих, занятых в сфере общения, то есть в тех отраслях хозяйства, труд в которых непосредственно связан с общением людей друг с другом, на общении строится, и без общения не осуществляется. К этой категории относятся рабочие тех отраслей хозяйства, которые обеспечивают связь между разрозненными предприятиями крупной промышленности, перемещая между ними продукты производства — людей, средства жизни, сырье, готовую продукцию. В первую очередь, это рабочие всех видов транспорта — железных дорог, морских и речных путей, метро, надземных городских электричек, трамваем, автобусов, грузовиков и т.д.

Сразу обратим внимание на то, что поскольку эти «кровеносные сосуды» капиталистического хозяйства питают крупную промышленность, то их состояние небезразлично промышленникам, стремящимся к максимальной прибыли. А потому именно отсюда и начинается капиталистическая национализация самой буржуазией некоторых отраслей хозяйства. И вовсе не случайно пункт о национализации именно транспорта был включен К.Марксом и Ф.Энгельсом уже в «Требования коммунистической партии Германии» в начале революции 1848 года, как требование последовательного осуществления задач буржуазно-демократической революции. Эти отрасли капиталистического хозяйства сегодня более всего и национализированы. А отсюда даже экономическая борьба рабочих этих национализированных отраслей носит по существу политический характер, так как направлена против государственной экономической политики.

Далее, подчеркнем, что рабочие названных отраслей хозяйства в силу специфики этих «кровеносных сосудов» капиталистического хозяйства имеют объективную возможность уже забастовочной борьбой парализовать хозяйственную жизнь всей страны.

Каковы действительно возможности рабочих этих отраслей хозяйства, показали еще в начале века докеры, отказавшиеся грузить оружие, направляемое против Советской России. И сегодня активное участие транспортников в борьбе против размещения крылатых ракет могло бы быть действенным средством в борьбе за мир.

Важность включения в борьбу транспортников выявилась и во время знаменитой «красной пятницы» 1926 года в Англии, и т.д. И в летней забастовке 1984 года в ФРГ весьма активно проявили себя транспортники.

Железнодорожники, как известно, сыграли весьма существенную роль в революционной борьбе российского пролетариата и т.д.

Обратим внимание и на то, что условия труда рабочих этих отраслей хозяйства — железнодорожников, водителей автобусов и троллейбусов, летчиков и т.д. — непосредственно связаны с людьми, перевозимыми, перемещаемыми посредством этих коммуникативных отраслей хозяйства людьми же. Условия труда требуют от летчиков, машинистов, шоферов выработки в себе и развития высокого чувства ответственности за жизнь других людей, отданных во власть их профессионального умения и находящихся в непосредственной близости от них — в вагонах поездов, в салонах самолетов и автобусов. Иными словами, условия труда здесь связаны с ответственным общением людей друг с другом, включающим уровень сохранения чужой и собственной жизни. Такая особенность условий труда рабочих этих отраслей хозяйства весьма существенна в современных условиях, когда сохранение жизни всему человечеству прямо зависит и от способности людей выработать в себе ответственность за жизнь всего человечества. Иными словами, труд рабочих этих отраслей хозяйства не обесчеловечен в том смысле, как обесчеловечивается он сегодня в крупной промышленности. А это весьма важное объективное условие для выработки революционного сознания у рабочих, занятых в такой отрасли общения ( Verkehr ), как транспорт.

К рабочим, занятым в сфере общения, далее, относятся и рабочие, занятые в торговле и других сферах обслуживания, например, коммунального хозяйства — ремонтники, слесари, водопроводчики, мусорщики и т.д. И здесь условия труда таковы, что рабочие непосредственно общаются в процессе своего труда с другими людьми, притом с людьми практически всех классов и социальных групп общества. По характеру своего труда, непосредственно обращенного от человека к человеку, рабочие сферы обслуживания, даже в целях получения сверхприбыли для своих хозяев, тем не менее вынуждены постоянно совершенствовать свое умение общаться с людьми, овладевать, вольно или невольно, психологическими законами общения. А это значит, что данные сферы общественного хозяйства объективно готовят рабочих, способных умело общаться с людьми разных социальных слоев, рабочих, знающих так или иначе запросы, нужды, интересы, особенности социальной психологии людей самых разных классов общества. Это знание и умение может стать грозным оружием, если будет направлено на организацию людей для борьбы за мир, в защиту социальной справедливости.

Конечно, сегодня большинство рабочих сферы обслуживания еще не стали по уровню своего сознания вровень с традиционными отрядами рабочих крупной промышленности, не затронутой глобальными последствиями НТР, и продолжающих оставаться революционным ядром рабочего класса по уровню своей организованности, по своей классовой сознательности, по своей политической активности. Однако стоит напомнить, что было время, когда и рабочие крупной промышленности боролись только «за болотную копейку», а их объективные революционные возможности приходилось теоретически выявлять и практически организовывать кропотливой работой коммунистов на каждом отдельном предприятии крупной промышленности. Так что современное, реальное состояние политической зрелости количественно растущих отрядов рабочего класса, занятых в сфере обслуживания, не может быть препятствием для того, чтобы увидеть и на деле организовать те революционные возможности, которые объективно заложены в условиях труда этих крупных отрядов современного рабочего класса, занятых в сфере общения.

Обратим внимание, что у данной категории рабочих, как и у транспортников, есть объективные возможности через всеобщие забастовки существенно дезорганизовывать хозяйственную жизнь целых городов. Достаточно напомнить в этой связи, например, забастовку мусорщиков в Нью-Йорке, чтобы увидеть потенциальные возможности этих отрядов рабочего класса в революционной борьбе.

Важно также заметить, что забастовки рабочих сферы обслуживания именно в силу специфики их труда не могут оставаться незамеченными самыми различными группами населения, на время забастовки лишающихся той или иной сферы обслуживания и вынужденных вырабатывать свое личное отношение к требованиям бастующих, т.е. вынужденных быть включенными хотя бы на уровне сознания в эту борьбу. Это тоже объективно увеличивает революционные возможности рабочих, занятых в сфере обслуживания.

Я не питаю никаких иллюзий и вполне осознаю всю сложность организации революционной борьбы этих отрядов современного рабочего класса на современном этапе. Но, выявив ведущие тенденции развития социальной структуры рабочего класса в связи с современными переворотами в капиталистическом способе производства и способе общения, коммунисты могут и обязаны направить свои силы и активно воздействовать на эти отряды современного рабочего класса, которые, в силу объективных условий своего труда, могут в условиях НТР стать важной силой обеспечения победы пролетариата и его союзников над властью капитала.

---

Выпуск XII. Революционный процесс — объективные условия и субъективный фактор 1987.

Соотношение общечеловеческого и классового в ссвременном революционном процессе (исторический аспект)

Проблема соотношения классового и общечеловеческого в революционном процессе возникла не сегодня. Она так или иначе ставилась и в буржуазных революциях прошлого, анализировалась К.Марксом и Ф.Энгельсом применительно к социальным революциям пролетариата. К.Маркс и Ф.Энгельс заметили, что буржуазия в борьбе с феодализмом необходимо выдавала свой классовый интерес за всеобщий, общечеловеческий. В этом, с одной стороны, проявлялась иллюзия буржуазии как прогрессивного, восходящего класса, а с другой стороны, отражалось и объективное значение буржуазной революции как необходимого этапа на пути к революции пролетариата, к коммунистическому обществу. Как известно капитализм создает объективную ВОЗМОЖНОСТЬ перехода человечества к коммунизму. Но не только. Капитализм создает и объективную НЕОБХОДИМОСТЬ перехода человечества к коммунизму, поскольку в конечном счете до такой степени ОБЕСЧЕЛОВЕЧИВАЕТ человеческую жизнь, что впервые в истории человечества создает реальную возможность самоуничтожения человечества. Взяв на себя в буржуазных революциях общечеловеческие задачи, буржуазия оказалась не в состоянии их осуществить, что определяется узостью ее классовых интересов.

Иное дело — социальная революция пролетариата, которая, как и буржуазные революции, осуществляется как революция в узком смысле и как революция в широком смысле, т.е. как кратковременный исторический акт или как длительный революционный процесс. Пролетариат, как и буржуазия, представляет свой классовый интерес в виде общечеловеческого. Но необходимо начавшись как революция определенного класса, социальная революция пролетариата по мере своего развития исторически действительно превращается в освобождение всего человечества — каждого и всех — от нечеловеческого способа жизни, от нечеловеческого общества, которое ставит «отдельного человека во враждебные отношения ко всем остальным и приводит, таким образом, к социальной войне всех против всех…». Еще в 1845 г. Ф.Энгельс, характеризуя социальную революцию пролетариата, говорил, обращаясь к эльберфельдской буржуазии: «И если кому-нибудь из вас, быть может, покажется, что возвышение прежде униженных классов не может произойти без снижения их собственного уровня, то следует помнить, что речь идет о создании ДЛЯ ВСЕХ ЛЮДЕЙ таких условий жизни, при которых каждый получит возможность свободно развивать свою человеческую природу, жить со всеми в человеческих отношениях и не бояться насильственного разрушения своего благосостояния…».

Однако ни в 1848 г., ни во время Парижской коммуны, ни затем в Октябрьской революции 1917 г. буржуазия не оказалась в состоянии понять и принять общечеловеческую миссию пролетарской революции. Учитывая такой исторический опыт, Ф.Энгельс в 1892 г., возвращаясь к своей точке зрения 1845 г., к «тезису, что коммунизм является не только партийной доктриной рабочего класса, но и теорией, стремящейся к освобождению всего общества, включая и класс капиталистов, от тесных рамок современных отношений», подчеркнул: «В абстрактном отношении это утверждение верно, но на практике абсолютно бесполезно и иногда даже хуже того. Поскольку имущие классы не только сами не испытывают никакой потребности в освобождении, но и противятся всеми силами самоосвобождению рабочего класса, постольку социальная революция должна быть подготовлена и осуществлена одним рабочим классом».

Однако то, что было в середине XIX века лишь абстрактной истиной, сегодня, в конце XX века становится практической необходимостью. Человечество не может спасти человеческую жизнь и саму планету, не создав для этого всемирный и национальные союзы защиты человеческой жизни, включающие каждого и всех из тех людей, кто, независимо от своей классовой принадлежности и классового сознания, готов встать на защиту жизни против угрозы смерти человечества. И в этом новизна объективных условий и задач современного революционного процесса.

Кто же объективно и субъективно может и должен стать субъектом спасения человеческой жизни на земле в странах развитого капитализма? И как соотносится решение этой общечеловеческой задачи с классовыми интересами пролетариата в его социальной революции в этом же регионе мира?

Для ответа на этот вопрос анализ эмпирического состояния массового сознания и социальных действий различных классов и слоев современного капиталистического общества должен осуществляться в ключе марксистско-ленинской методологии, согласно которой субъект любого исторического действия, в том числе и революционного, определяется двумя факторами — материальными условиями жизни (экономическими, социальными, политическими и духовными условиями жизни, которые каждый индивид и класс застают в готовом виде и воссоздают своей деятельностью) и собственной деятельностью (экономической, социальной, политической, духовной), которой реально занимается каждый индивид и класс.

Хорошо известно, что в материальных условиях жизни на известной ступени развития экономических, социальных, политических и духовных общественных отношений данного общества возникают такие противоречия, которые оказываются неразрешимыми в рамках данных общественных отношений. Тогда и созревают материальные объективные предпосылки социальной революции как способа коренного разрешения существующих противоречий, что осуществляется переходом к новым общественным отношениям, к новому обществу. Однако в силу, например, экономической, социальной, политической и духовной деятельности правящего класса, против которого должна быть направлена социальная революция, нередко складывается такая расстановка классовых сил, что субъект социальной революции не переходит или не может перейти к революционным действиям, как это уже не раз бывало в истории капиталистического общества в XIX и XX веках. При отсутствии коренного разрешения противоречия через революцию вовсе не наступает автоматический крах капиталистических общественных отношений, а наоборот, сам правящий класс — буржуазия, берет на себя снятие противоречий данного этапа развития капиталистического способа производства. Отсюда следует вывод о том, что каждый раз, когда противоречия определенного этапа развития капиталистического способа производства достигают такой степени, когда невозможно их разрешение в рамках данного этапа развития капиталистического способа производства, то возникала двойная альтернатива дальнейшего развития — либо революционное низвержение пролетариатом и его союзниками капитализма и переход к социализму, либо переход капитализма через соответствующую деятельность буржуазии (или части буржуазии) к новому этапу развития, меняющему экономические рычаги, социальную структуру, политические формы правления, духовную жизнь — т.е. всю систему общественных отношений буржуазного общества. Каждый раз, снимая противоречия прежнего этапа развития, капитализм создает условия для поступательного развития производительных сил и обретает условия для сохранения своего существования. Но вместе с тем неизбежно нарастают и новые, более глобальные противоречия капиталистического способа производства, поскольку одновременно растут и разрушительные силы капиталистического способа производства, еще более обесчеловечивающие человеческую жизнь, вплоть до достижения сегодня такого уровня обесчеловеченности, что жизни человечества реально противостоит угроза смерти. Этот полный противоречий процесс выживания капитализма при одновременном нарастании возможности уничтожения человечества является материальным фактором объективного расширения социальной базы для осуществления перехода человечества к коммунизму (социализму, как первой ступени), и проявляющееся в поэтапном расширении союзников пролетариата в его социальной революции на разных этапах истории капитализма.

Можно коротко напомнить основные вехи переворотов капиталистического способа производства и рассмотреть, как на каждом из ведущих этапов в странах капитала в разное время складывалось соотношение классовых и общечеловеческих интересов в революционном процессе ликвидации капитализма. Это даст возможность выявить общую тенденцию и рассмотреть современные общечеловеческие задачи в ракурсе общего развития капитализма в прошлом и настоящем.

В середине XIX в. К.Маркс и Ф.Энгельс оценивали переход капитализма от мануфактурного к крупнопромышленному производству в качестве материальных условий для перехода человечества к коммунизму. Эта задача, субъектом разрешения которой должен был стать промышленный пролетариат капиталистических стран Европы и Америки, ставилась основоположниками марксизма вовсе не абстрактно, сугубо теоретически, как полагают некоторые, а вполне реально и практически в период революции 1848 г., да и в последующие затем десятилетия европейской истории. Однако в XIХ в. победоносной социальной революции пролетариата не произошло. Капитализм разрешил противоречия этого этапа переходом к монополистической стадии развития в странах Европы и Америки, а в колониях начался процесс создания крупной промышленности. Переход к империализму до известной степени дал новый импульс к развитию производительных сил. Однако к началу XX в. противоречия, а также рост разрушительных сил капитализма вновь достигли такого уровня, что на повестку дня вновь встала социальная революция пролетариата, субъектом которой предстояло стать пролетариату в союзе с беднейшим крестьянством. Империализм — канун пролетарской революции — таков известный вывод В.И.Ленина. Однако прорыв цепи империализма произошел, несмотря на общий революционный подъем 1918-23 гг., только в одной стране, в России. Ни российская буржуазия, ни буржуазия других стран капитала, охваченных революционным движением, не восприняла классовую борьбу пролетариата того периода как общечеловеческую и не присоединилась к нему, кроме незначительной прослойки передовой интеллигенции. Противоречия монополистической стадии развития капиталистического способа производства часть монополистической буржуазии начала с 30-гг. снимать переходом к государственно-монополистическому капитализму в нескольких политических формах — Новый курс Ф.Рузвельта в США, фашизм в Германии, Италии и др. В конце 40-х гг. XX в. противоречия уже начавшего переходить к государственно-монополистической стадии капиталистического способа производства были разрешены в двух направлениях. В странах народной демократии был осуществлен переход к социализму, в других странах произошел полный переход к государственно-монополистическому способу производства капиталистического общества, протянувшийся на несколько десятилетий.

При этом важно заметить, что в народно-демократических революциях субъект революционного действия чрезвычайно расширил свою социальную базу. В образованном антифашистском фронте наряду с пролетариатом, всем крестьянством, широкими кругами интеллигенции, активно действовала и национальная (хотя и не вся) буржуазия. На деле осуществился призыв Ф.Энгельса, с которым он безуспешно обратился в 1845 г. к эльберфельдской буржуазии — принять участие в освобождении всего человечества. Буржуазия, взявшая на первом этапе на себя общечеловеческую задачу (пусть с колебаниями и недостаточно последовательно) — спасти человечество от фашизма, на этой же волне стала способной не оказывать сопротивления, а, наоборот, даже принять участие в решении и других общечеловеческих задач, находящих свое выражение в классовых интересах пролетариата — по ликвидации частной собственности, эксплуатации. Эта общечеловеческая борьба началась в странах народной демократии как классовая борьба против верхушки финансовой олигархии и помещиков, сторонников германского фашизма и собственных фашистов, грозивших огромной массе человечества физическим истреблением, и переросла в борьбу за социализм.

Современное состояние государственно-монополистического способа производства характеризуется во многих капиталистических странах господством, контролем или вмешательством военно-промышленного комплекса в экономику страны. Это, с одной стороны, создает новые импульсы для развития производительных сил, и в первую очередь в интересах гонки вооружений, а с другой стороны, уже создало такие разрушительные силы, которые способны уничтожить человечество.

Но атомная война — не единственный на сегодняшний день источник самоуничтожения человечества. И борьба за сохранение мира — не единственный, хотя сегодня и решающий путь сохранения жизни на земле. Самоуничтожение подстерегает человечество и в виде медленного самоубийства от нерешенности экологических проблем. Человечество способно самоуничтожить себя, если не справится с нарастающей наркоманией. Человечеству грозит вырождение, если современные достижения генной инженерии или открытые психотропные средства будут использованы для превращения живого человека в послушного, запрограммированного робота и т.д. и т.п.

Опасности, грозящие человеческой жизни, сегодня осознаны людьми самых различных классов, самых различных социальных слоев в капиталистических странах.

Противоречия современного капиталистического способа производства, вызванные тем, что, с одной стороны, капиталистическое производство способно производить такое количество средств жизни, которое может снять многие его собственные проблемы даже социального развития развивающихся стран, а с другой стороны, то, что он же производит такое количество средств смерти — и оружие, и отравляющие вещества, и наркотики, и опасные для жизни лекарства и т.д., способные уничтожить человечество — эти противоречия сегодня настолько вышли наружу, что огромная масса людей ищет альтернативу капитализму, ищет пути для спасения человеческой жизни.

У человечества объективно существует две возможности разрешения современных противоречий во имя спасения человечества от самоуничтожения — физического или духовного.

Одна из них — переход капитализма к немилитаристской экономике, когда гонка вооружений становится экономически невыгодной. Другими словами, это переход капиталистического способа производства к производству средств жизни, при ликвидации производства средств смерти, по сохранению, однако, отношений частной собственности, эксплуатации и конкуренции. Эта борьба нацелена против военно-промышленного комплекса и является формой классовой борьбы широкого союза защиты человеческой жизни против незначительной части правящего класса, живущего за счет производства смерти. В таком союзе классовые интересы и буржуазии, и пролетариата отходят на второй план во имя защиты общечеловеческих интересов сохранения жизни на земле.

Однако в создании такого союза существуют свои проблемы. В современном капиталистическом производстве средств смерти участвует реально не только военно-промышленная верхушка империалистической буржуазии. В военное производство втянута и часть средней и мелкой буржуазии, обслуживающей мелкие заказы военно-промышленного капитала. Участвует в производстве средств смерти и значительная часть промышленного пролетариата, без производственной деятельности которого вообще невозможно производство средств смерти. Часть научной интеллигенции служит сегодня военному производству и т.д. Отсюда водораздел между союзом спасения человеческой жизни против современных носителей смерти человечества проходит по каждому классу современного капиталистического общества, изнутри разделяя его по роду реальной деятельности на противостоящие силы. А это значит, что союзу по спасению человеческой жизни предстоит осуществить немалую работу по перетягиванию на свою сторону буржуазии, пролетариата, интеллигенции, занятых в военном или смешанном производстве, без чего переход к немилитаристской экономике маловероятен.

Другая проблема видится в недостаточной организованности на современном этапе союза борьбы за сохранение жизни, которому противостоят силы хорошо организованного военно-промышленного комплекса. Они имеют возможность применять и используют на деле все те органы подавления, которые веками вырабатывало человечество для подавления одного класса другим. Это государственный аппарат, армия, полиция, суд, карательные отряды, политические убийства, международная мафия, массовые средства дезинформации и т.п. Силы, несущие человечеству смерть, имеют в капиталистических странах организационные преимущества перед недостаточно организованными силами защиты человеческой жизни. А отсюда понятно, что реализация во всемирном и национальном масштабе общечеловеческих задач защиты жизни неизбежно приобретает политический характер и требует целенаправленных политических действий и организации.

Логикой своего развития эта борьба доходит до постановки вопроса о власти: в данном случае — власти союза защитников человеческой жизни против сил, несущих человечеству смерть. А как только возникает вопрос о власти — хотим мы того, или нет, осознаем или нет, — начинается революционный процесс перестройки общественных отношений. Логика весьма сложной классовой борьбы во имя решения общечеловеческих проблем — политических, социальных, экономических и духовных выявит в конце концов и вторую альтернативу решения противоречий современного капиталистического способа производства и ему соответствующих общественных отношений. Призрак коммунизма, с ХIX в. бродящий по Европе, в новом обличии, скорее всего в виде «человечного общества» (К.Маркс) встанет перед человечеством. В размытом виде, неосознанно, стихийно и зачастую весьма утопично многие современные общественные деятели, союзы, группы и т.д., озабоченные судьбами человечества, уже сегодня вырабатывают и отстаивают идеалы человечного общества, далекие от того, чтобы называть его коммунистическим. Общество, в котором сохранение жизни и развитие каждого становится условием сохранения жизни и развития всех, — уже является идеалом, к которому стремятся многие сторонники изменений современного капиталистического общества. И многие из них знают, что такова по существу характеристика К.Марксом и Ф.Энгельсом коммунистического общества в «Манифесте коммунистической партии».

Не стоит, конечно, ради понятия «коммунизм» устраивать споры в союзе защитников человеческой жизни. Но вырабатывать всем вместе в союзе защиты человеческой жизни и такую альтернативу современному господству военно-промышленного комплекса, которая навечно способна уничтожить все условия, все источники возрождения угрозы существованию человечества — задача коммунистов и на современном этапе.

---

Выпуск XIV. Социальный прогресс в современном мире 1988.

Критерии социального прогресса и проблемы кризиса цивилизации

Научно обоснованное определение сущности кризиса цивилизации и современных критериев социального прогресса требует выявления того целостного основания (или, другими словами, той «клеточки»), которое обеспечивает системную и сущностную характеристику анализируемого явления. Известно, что, согласно требованиям марксистско-ленинской методологии, исходная «клеточка» должна предстать в виде ОТНОШЕНИЯ, одновременно обладающего и философской глубиной и вместе с тем массовидностью, способностью быть понятой и на обыденном уровне сознания. Другими словами, «клеточка» должна служить и теории, и практике.

Наиболее всеобщим и абстрактным отношением, обеспечивающим охват рассматриваемого явления в его системной целостности, является ОТНОШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА (людей) К МИРУ. Данное всеобщее отношение, как известно, исходно раздвоено на отношение человека (людей) к природе (вне и внутри себя) и отношение человека (людей) к человеку (людям и самому себе), что и было предметом анализа К.Маркса и Ф.Энгельса в период формирования материалистического понимания истории.

Сразу подчеркну, что современным обществоведам придется преодолеть предубеждения того рода, будто бы разработка основоположниками марксизма уже в 40-е годы XIX века проблем человека и его отношений к миру обусловлено некой непреодоленностью в то время абстрактного гуманизма из-за отсутствия якобы в работах тех лет классового подхода. На самом же деле для К.Маркса и Ф.Энгельса и в период разработки первого великого открытия накануне революции 1848 г. как и в последующие годы, характерно постоянное сопряжение общечеловеческих и классовых интересов в предстоящей «всеобщей революции». Это и делает изучение методологических основ решения проблем социального прогресса К.Маркса и Ф.Энгельса особенно актуальным и для наших дней.

К.Маркс и Ф.Энгельс обратили внимание на то, что в процессе конкретно-исторического осуществления отношений с природой и самим собой человечество создавало на всех предшествующих коммунизму ступенях как ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ, так и ОБЕСЧЕЛОВЕЧЕННЫЕ отношения к природе и к людям, что так или иначе всегда осознавалось и отражалось в общественном сознании и выдвигало перед людьми задачу преодоления обесчеловеченности их жизни. При этом сущностью человеческого отношения к миру являются те стороны человеческой деятельности, которые обеспечивают условия существования и развития человечества, а сущностью обесчеловеченного отношения к миру — те стороны человеческой деятельности, которые тормозят создание или уничтожают условия существования и развития человечества.

В этом ключе социальный прогресс исходно предстает как реальная или иллюзорная деятельность человечества по преодолению обесчеловеченного отношения людей к природе и самим себе во имя развития именно человеческого отношения людей к природе и самим себе. Такое определение социального прогресса в качестве исходного философски достаточно глубоко и дает возможность развернуть его на новые, более конкретные определения. Вместе с тем оно массовидно и обыденно, весьма распространено и в современном массовом сознании.

Считаю полезным напомнить, что в этом же ключе К.Марксом дается исходное определение социальной революции как протеста человека против обесчеловеченной жизни, а также коммунизма как снятия противостояния между человеком и природой и человеком и человеком. И эти определения, как абстрактно они не звучат на первый взгляд, также весьма просты, обыденны и существуют в современном массовом сознании как нежелание жить по-старому, как желание жить жизнью, достойной человека, жить в человечном обществе и т.д.

Вместе с тем,осуществляя социальный прогресс переходом от одной ступени своего развития к другой, человечество в конце концов неизбежно обнаруживало, что вместе с развитием человеческого отношения к миру постоянно «самовозрождается» в новой форме и обесчеловеченное отношение к миру. Современное состояние человечества и мира наглядно демонстрирует наличие и противоборство человеческого и обесчеловеченного отношения людей к миру, ставящее сегодня человечество на грань уничтожения себя самого и природы. И это противоборство характеризует не только мир капитала, но и мир социализма, не исключенного из глобальных экологических проблем, переживающего свой рост наркомании и проституции, взрастивший своих доносителей и т.д. Сегодня в период гласности печать и литература пытаются трезво оценить достигнутое и не достигнутое реальным социализмом и не закрывает, а открывает глаза на обесчеловеченные стороны нашей жизни. Но необходимо найти и источники.

А поскольку обесчеловеченная сторона отношений к миру — в разной мере, но все же присуща сегодня и капитализму, и социализму, — то возникает вопрос об общем основании (или общих материальных источниках) обесчеловечивания жизни и в капиталистическом и социалистическом обществе, ликвидация которых и есть общечеловеческая задача выхода из современного кризиса цивилизации, всеобщая цель социального прогресса на современном этапе развития человечества.

Ответ на поставленный вопрос — как кощунственна ни покажется сама его постановка — может быть найден, если вернуться к определениям цивилизации, данным К.Марксом и Ф.Энгельсом. Следует напомнить, что всю историю человечества основоположники марксизма членили на три глобальных этапа — варварство, цивилизация, коммунизм. Сущность цивилизации как определенного этапа развития человечества выявлялась Ф.Энгельсом через определение тех характерных черт производства, общения, общества, государства и сознания, которые вызывают прогресс и регресс человечества в период цивилизации, т.е. являются источниками как человеческого, так и обесчеловеченного отношений к миру. Сущностью производства в эпоху цивилизации является превращение его в ТОВАРНОЕ; сущность общения — в его ТОВАРНО-ДЕНЕЖНОМ характере сущность общества — в его членении на КЛАССЫ, ГОРОД, ДЕРЕВНЮ, совокупность моногамных СЕМЕЙ, основанных на господстве мужчины над женщиной. Связующей силой цивилизованного общества выступает государство как машина ПОДАВЛЕНИЯ угнетенного класса, а в общественном и индивидуальном сознании приводятся в движение самые низменные побуждения и страсти людей, «развитые» в ущерб всем их остальным задаткам. Особенностью периода цивилизации является в результате то, что, как отмечали классики марксизма-ленинизма, всякий прогресс в то же время означает и относительный регресс, когда благосостояние и развитие одних осуществляется ценой страданий и подавления других. Материальными источниками двойственного характера социального прогресса в период цивилизации являются: а) нарастание разделения и отчуждения труда; б) нарастание товарно-денежных форм обмена и распределения; в) установление господства частной собственности как основы капиталистического способа производства, капиталистической формы общения, буржуазного общества, государства и сознания. В период цивилизации обесчеловеченная сторона отношений человека к миру обретает черты: а) отчуждения трудящегося от труда (к которому он либо равнодушен, либо от которого, по выражению К.Маркса, бежит как от чумы); б) отчуждения человека от человека в процессе общения (в силу замены интереса к индивиду интересом к деньгам, выгоде, пользе, а также превращения индивида из цели в средство и т.д.); в) отчуждения трудящегося от общества (которое развивается за счет индивида и т.д.); г) отчуждение трудящегося от управления обществом через отчуждение от государства; д) отчуждения трудящегося от духовной жизни (в силу отсутствия свободного времени и т.д.). Отчужденное отношение между людьми является материальным источником нарастания отчуждения людей и от природы, усугубляющее кризис цивилизации.

Вместе с тем цивилизация развивает и человеческую сторону отношений к миру, создавая в своих недрах силы и условия для разрешения противоречий социального прогресса. Эти силы созревают сегодня в первую очередь в социалистическом обществе в период перестройки. Зреют они и в недрах капиталистического общества, в котором существуют, набирая силу, а временами и теряя ее, разные социальные слои, готовые преодолеть современный кризис цивилизации.

Разработанные К. Марксом и Ф.Энгельсом характеристики цивилизации как определенного этапа в развитии человечества дают основание отнести не только капитализм, но и социализм,хотя и в разной мере, но все же именно к данной историческом ступени — к цивилизации. При всех различиях капиталистической цивилизации и социалистической цивилизации (выражающихся в различиях в идеологии и в общественном сознании, классового содержания государства, классовой структуры общества, в отношениях собственности, труда и обмена) тем не менее можно обнаружить и то общее основание, которое присуще сегодня обоим типам цивилизации — капиталистической и социалистической: это «отчужденность людей от экономических процессов и их результатов». Экономическое отчуждение является материальным источником сохранения следов отчуждения и в других сферах жизнедеятельности социалистического общества, материальной основой негативных явлений в этом обществе.

Преодоление отчуждения и является одной из существенных задач перестройки, требует времени и поэтапности решения. В свою очередь,в капиталистическом обществе отчуждение господствует в полную меру. Существенной, глобальной, всеобщей проблемой человечества по преодолению кризиса цивилизации и является сегодня ликвидация отчуждения человека от природы и человека от человека. Решение этой проблемы вбирает конкретные задачи по борьбе за выживание и развитие человечества, по исключению войн из жизни людей, по разоружению, по решению экологических, энергетических, медицинских и других глобальных проблем, во весь рост вставших перед современной цивилизацией.

Отсюда представляется, что понятие «кризис цивилизации» полезно и необходимо включить в современный арсенал марксистско-ленинских понятий, отражающих закономерности развития человечества. Лозунг преодоления современного кризиса цивилизации, включающий задачи по ликвидации всех сторон отчуждения человека от природы и человека от человека, задачу преодоления обесчеловеченной стороны жизни людей как в капиталистическом обществе, так и в социалистическом обществе дает возможность объединить мировые прогрессивные силы под общей программой борьбы за выживание и развитие человечества.

При этом нет нужды уточнять понятия, спорить по вопросам кто что подразумевает под понятием «цивилизация» — то ли то, что понимали под вторичной формацией (цивилизацией) К. Маркс и Ф. Энгельс, или то, что достаточно расплывчато утвердилось в современном обществоведении и в массовом сознании как у нас, так и в других странах. Такой лозунг служит объединению, а не разъединению прогрессивных сил человечества, а это сегодня главное.

---

Выпуск XV. Демократическая альтернатива неоконсерватизму 1989.

Методологические аспекты демократической альтернативы

Разрабатывая демократическую альтернативу неоконсервативной политике осуществления НТР, необходимо ответить на вопрос о характере ее экономической основы. Базируется ли рабочая программа на капиталистическом способе производства, совершенствуемом неоконсерваторами в рамках сохранения господства капитала? Если это так, то существует опасность, что разрабатываемая альтернатива может стать «штопанием» буржуазного общества, в отличие от консерваторов учитывающего интересы большего круга трудящихся, в том числе и страдающей трети. Реализация такого рода экономических программ в конце концов вызывает разочарование трудящихся и их отход от партий реализовавших такие программы, что доказали Франция и Испания. Очевидно, нужна программа рабочего класса и его союзников, выходящая за рамки буржуазного способа осуществления технологической революции и ориентирующая на перспективы социализма.

Полагаю далее, что лозунг ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ альтернативы по самому своему названию не во всем отвечает стоящим перед коммунистами задачам. Дело в том, что озаглавленная как демократическая, программа кажется скорее политической, что неадекватно ее содержанию. Кроме того, она по названию нацеливает на решение такого рода проблем (демократизацию), которые, боюсь, представляются большинству населения развитых капиталистических стран достаточно решенными (в отличие от современного состояния социалистических государств). Нельзя забывать и того, что многие люди на Западе даже гордятся демократизмом своей политической системы, и не ее демократизация их главная забота. А часть людей уже сыта существующей демократией, не создающей подлинно справедливого общества, не уничтожающей бедности, эгоизма, нравственного падения части подрастающего поколения, не избавляющей от коррупции, мафии и т.д. Для этой части людей демократизация предстает как навязшая в зубах панацея, вовсе не спасающая от всех бед.

Вполне возможно, что название предлагаемой альтернативы в какой-то мере родилось из-за еще неполного освобождения от лозунга «За мир, демократию и социализм», выдвигавшегося коммунистическим движением в прошлые десятилетия, но так и не давшего практических результатов и не сплотившего народные массы вокруг коммунистических партий. А потому нужен лозунг иной, массовидный, не сугубо экономический или политический, а человеческий, ударяющий в сердце, вызывающий эмоциональное одобрение,рождающий перспективу выхода из кризиса цивилизации и мобилизующий на участие в движении не завтра, а сей день. Нужен лозунг, учитывающий как реальные процессы, протекающие в зоне развитого капитализма, так и реальное падение престижа социализма, связанное с его деформациями.

Для того, чтобы ответить на вопрос, какова экономическая основа альтернативной программы, необходимо, на мой взгляд, освободиться от одного, весьма существенного теоретического стереотипа, внесенного в обществоведение И.В.Сталиным, и прочно осевшего в общественном сознании. Речь идет о постулате, согласно которому отличие возникновения социалистического общества от капиталистического заключается якобы в том, что если капиталистический способ производства и соответствующие ему социальные, политические, духовные отношения возникают уже в недрах феодального общества, то социалистический способ производства может быть создан только ПОСЛЕ взятия пролетариатом власти и не может сложиться в недрах капиталистического общества. При такой установке получается, что складывание социалистического общества осуществляется противно законам, открытым материалистическим пониманием истории, и идет по перевернутой схеме. Такое понимание, кстати, дает простор для волюнтаризма, насилия над историей, «оправдывает» нарушение экономических законов, нравственности и здравого смысла. Здесь — идеологическая основа для деформации строительства социализма. Если принять сталинскую установку за истину, то современное коммунистическое движение в развитых капиталистических странах не может ДО взятия власти предлагать и реально осуществлять никакой иной программы, кроме более демократического совершенствования капитализма, а вообще по существу они должны делать все от них зависящее, чтобы взять власть. А если реальных условий для взятия власти нет, как это имеет место сегодня, то компартии кажутся обреченными на прозябание, на потерю массовой базы, и в худшем варианте на сектантство и догматизм.

Между тем надо подчеркнуть, что К.Маркс и Ф.Энгельс никогда, ни в одной из своих работ не исключали возникновение коммунистического общества из общих законов развития человечества, согласно которым новый способ производства, новые формы общения, новая организация общества и новое общественное сознание возникают в недрах старого общества. До поры до времени старые и новые отношения существуют одновременно, взаимодействуют и противодействуют друг другу, пока прежние общественные отношения не становятся невыносимой силой, в рамках которых невозможно дальнейшее развитие нового способа производства и новых производительных сил. Тогда наступает эпоха социальной революции, которую К.Маркс и Ф.Энгельс никогда не связывали только с вооруженным восстанием, гражданской войной и никогда не считали одноразовым актом.

Отсюда представляется необходимым проанализировать состояние современного общества в развитых капиталистических странах, без догматических шор посмотреть на «элементы социализма», «предпосылки социализма» — как мы скромно пока выражаемся, все еще боясь сказать громкое «А», за которым неминуемо последует и необходимое «Б». Последнее,в частности, состоит и в том, что все те «прелести» развитого капитализма, которые сегодня так соблазняют кое-кого из наших сбитых с толку современников, на самом деле, вполне возможно, принадлежат не столько капиталистическому способу производства, сколько складывающемуся в его недрах коммунистическому способу производства, коему нам стоит учиться и который полезно переносить на нашу почву.

В этом ключе отрадно, что многие сегодня обращают внимание на марксов прогноз неизбежно наступающего в будущем самоотрицания буржуазной экономикой самой себя, что произойдет не единовременно, а шаг за шагом, по мере того, как через вытеснение прошлым трудом труда живого исчезает сама основа для действия закона стоимости, на котором зиждется экономика буржуазного общества.

Все стороны этого процесса требуют глубокого научного исследования и обоснования. Отмечу только, что современное состояние способа производства средств жизни (пищи, одежды, жилища) в развитых капиталистических странах достигло такого уровня, что сделало возможным переход из царства необходимости в царство свободы, к новому, человечному обществу, иному, чем то, которое существует реально (и в котором придумывают и рекламируют пилюли, чтобы не переваривать съеденную пищу; шарахаются в погоне за модой, чтобы выбрасывать на свалку одежду; не поселяют в пустующие жилища бездомных из-за отсутствия у тех денег и т.д.). Наступающая стадия самоотрицания буржуазного способа производства характеризуется использованием в производственных отношениях новых стимулов труда — человеческих отношений (например, в Японии), саморегулирования трудящимся рабочего времени у компьютера в собственном доме ради экономии, свободного времени и т.д. А это значит, что в производственные отношения внедряются отношения, противоположные буржуазному способу производства, в котором человек не цель, а только средство и сведен к функции быть производительной силой.

Необходимо также исследовать те добровольные объединения людей, которые создаются в недрах капиталистического общества и строятся на новых, человечных формах общения. Наши прежние стереотипы заставляли относиться к различного рода общинам в Европе, Латинской Америке, Индии, т.е. к реальному созданию человечных отношений между людьми, как к утопиям. Это, полагаю, сегодня в корне неверно, поскольку новые общности являются действительными попытками уже сегодня, а не в отдаленном завтра преодолеть обесчеловечивание жизни, созданное господством капитала. К новым общностям можно отнести и общества милосердия, движения в защиту инвалидов, организации помощи бедным, кооперативные и другие школы на основе человечной педагогики и многое другое, что уже давно, и даже более эффективно, чем пока у нас, существует и действует на Западе. К.Маркс и Ф.Энгельс, кстати, рекомендовали рабочим создавать свои акционерные общества, свои производственные кооперативы в недрах капитализма как ячейки иных, небуржуазных форм общения.

Все это говорит о том, что сегодня в недрах буржуазной общественной структуры существуют и действуют и другие, небуржуаэные общности людей, основанные на новых, человечных отношениях людей к людям. Весьма примечательно в этой связи и то, что в ряде развитых капиталистических стран уже родилась идея о переходе к такому распределению общественного богатства, при котором каждому человеку от рождения до смерти, независимо от его трудового вклада, исходно обеспечивается прожиточный минимум, необходимый для СУЩЕСТВОВАНИЯ людей, с тем, что условия РАЗВИТИЯ каждого должны стать делом собственной жизни через труд, выбираемый и сменяемый по собственному желанию. Высказываются и идеи перехода к обществу свободного времени, при этом надо отметить, что свободное время уже осознано многими людьми развитых капиталистических стран как подлинное богатство человека. Все это, как известно, принципы коммунистической организации общества, самовозрождающиеся сегодня в недрах буржуазного общества.

Необходимо выявить и политические организации, а также идеологические течения нового, человечного общества, которые складываются в недрах буржуазного общества. Это не составляет особого труда, поскольку, например, коммунистические партии, а также марксистско-ленинскую идеологию (представленную даже специальными научными институтами во Франции, Италии, ФРГ и др.) никто всерьез не отнесет к элементам буржуазного общества. Стоит вместе с тем напомнить, что большевики, например, сумели еще до взятия власти создать в недрах буржуазного общества рабочие вооруженные отряды, в недрах существующей политической системы — новые, пролетарские органы власти — советы. Таким образом, новое, социалистическое, общество начинает создаваться не только ПОСЛЕ взятия власти, но в той или иной мере задолго до этого. А это значит, что возникновение социализма не выпадает из общих законов развития человечества, открытых материалистическим пониманием истории.

В заключение еще раз обратимся за советом к К.Марксу. Напомним, что накануне революции 1848 года в Германии К.Маркс и Ф.Энгельс разрабатывали альтернативу прусско-юнкерскому пути развития капитализма в Германии, последовательно встав на классовую позицию пролетариата и его союзников. В контексте идейной борьбы того времени, когда, как это вообще характерно для переломных моментов, жизнь предстала перед массой людей обесчеловеченной, а целью стало создание жизни, достойной человека, К.Маркс формулирует целью коммунистов создание ЧЕЛОВЕЧНОГО (menschliohe) общества, путь к которому неизбежно пройдет целый ряд этапов, включающих победы и поражения.

Полагаю, что создание человечного общества и сегодня может быть выдвинуто коммунистами в качестве альтернативы неоконсервативному пути осуществления НТР. Человечное общество притягательно гуманистическим звучанием и может быть наполнено таким содержанием конкретных преобразований, которое объединит широкий круг демократически и гуманистически настроенных групп и организаций людей как в отдельных странах, так и в сообществе государств. Программа очеловечивания общества, естественно, будет отличаться специфическим содержанием, этапами реализации, методами и сроками осуществления в разных странах и регионах. Однако в такой программе экономических, социальных, политических и духовных преобразований в центре всегда должен стоять человек — каждый и все. Многое из того, что сегодня уже выработано в качестве демократической альтернативы, составной частью входит в Программу создания человечного общества, и в этом смысле я целиком поддерживаю положения, выдвинутые в статье Ю.А.Красина, и особенно мысль о том, что поздний «монополистический капитализм, связанный с технологической революцией, требует иных теоретических представлений о переходе к социализму». (С.74)

Нам, коммунистам, необходимо преодолеть ситуацию, когда в прошлые десятилетия не мы, а иные силы сформулировали лозунги и задачи, по существу принадлежащие марксизму. Так произошло с лозунгом борьбы за права человека, с общечеловеческими ценностями, с планетарным мышлением, так происходит с общецивилизационной проблематикой, со всем тем, что многие пытались в упор не замечать, будучи скованными сталинскими схемами общественного развития, легко вместившимися в прокрустово ложе «Краткого курса». К.Маркс размышлял о человечном обществе уже в 1845 году. Давайте же сегодня подхватим марксову формулировку и опередим другие политические силы.

Стержневой проблемой Программы создания человечного общества, на мой взгляд, является выработка конкретного механизма преодоления векового противоречия между экономической и социальной эффективностью, которым отмечена предшествующая история. Суть этого противоречия в том, что экономическая эффективность измеряется интересами общества в целом, что допускает пренебрежение интересами отдельного человека и целых социальных групп. В свою очередь социальная эффективность измеряется защитой интересов каждого члена общества и в идее не допускает примата общественных экономических интересов над социальными интересами каждого отдельного человека или отдельных групп общества. Найти этот механизм — значит решить задачу по выработке действительной, действенной альтернативы неоконсервативным методам осуществления НТР, отражающей подлинные, общечеловеческие интересы трудящихся и их союзников.

В политической сфере Программа создания человечного общества на современном этапе вбирает комплекс мер по созданию подлинно правовых государств, без коррупции, взяточничества, защиты собственных интересов под флагом отстаивания интересов государства и народа. В сфере духовной основой Программы является нравственная установка каждого и всех на невозможность жить, существовать и развиваться за счет жизни, существования и развития других. Разработка такой Программы — задача не из легких,но решение ее необходимо. Думаю, что под такого рода Программой можно сегодня объединить прогрессивные силы каждой страны и человечества в целом.

---

16.06.2024

↑